На Лоренцо остался запах дьявола, и никакое расстояние не могло помешать чудовищу выследить человека.
Он должен был вернуться.
Он не мог вернуться.
Выбора не было, как и идей о том, где он находится. Юноше следовало двигаться к Башне, откуда он и пришел — вернее, откуда его принесли. Нужно было пройти по следам пленителей, наверняка оставленным ими на обратном пути. А для этого придется вернуться туда, где они бросили Лоренцо, к логову.
Катачанцу стало скверно при этой мысли, и его чувства завопили вновь.
Дальше стоять на одном месте становилось опасно, окружающие заросли — темные, густые и переплетённые — начали реагировать на присутствие человека и поворачиваться к нему. Растения тянулись к юноше ветвями и побегами, некоторые даже и сами понемногу придвигались ближе. Перемещения пока оставались короткими, незаметными, но Лоренцо чувствовал их, так же, как слышал гудение роя насекомых. Ещё ближе раздалось какое-то шуршание, шелест, и, наконец, шипение.
А потом змея поднялась на хвосте, оказавшись почти шести шагов в высоту. Её чешуйчатая броня казалась угольно-чёрной, а над треугольной головой с разинутой пастью разворачивался шипастый капюшон. Эта летучая болотная мамба, похоже, учуяла задумчивость Лоренцо и, воспользовавшись ею, подобралась вплотную, надеясь на легкое убийство. Но теперь, когда человек увидел змею и повернулся к ней с ножом в руке, пресмыкающееся вдруг утратило прежнюю самоуверенность. Слегка покачиваясь, мамба не отводила от юноши ядовито-жёлтых глаз, как будто пытаясь загипнотизировать его. Катачанец понимал, что, стоит лишь моргнуть, и змея немедленно атакует, метя в горло.
Возможно, этим удастся воспользоваться.
Лоренцо немного изменил стойку, якобы от усталости, и мамба, попавшись на удочку, бросилась вперед. С её клыков, длиной в ладонь катачанца, капал чистейший яд. Отскочив в сторону, юноша ударил ножом в неприкрытое основание головы твари, но, потеряв равновесие из-за болезненного прострела в плече, всего лишь сместил несколько чешуй.
Подтверждая свое название, летучая мамба прянула в воздух, сделав легкое движение хвостом, и в следующее мгновение Лоренцо уже задыхался, обвитый кольцами её тела. Бесполезная левая рука оказалась прижатой к телу, но катачанец сумел высвободить правую, и почти вслепую нанес новый удар наотмашь. Змея в этот миг опять нацеливалась на его горло, и клинок оставил глубокую рану, пересекшую левый глаз. Тварь убрала голову, но кольца продолжили сжимать ребра юноши, пытаясь сломить его и заставить сдаться.
Клык Лоренцо бил снова и снова, вонзаясь в броню мамбы до тех пор, пока по руке не потекла зеленая, тягучая кровь. Казалось, что грудь катачанца вот-вот треснет, каждый вздох становился героическим подвигом, и невозможно было понять, кто продержится дольше — человек или его враг. Всё же, змея не выдержала первой и отвела голову назад, на расстояние удара, готовясь к последней, отчаянной попытке добыть победу.
Лоренцо вонзил нож между клыков, пробив нёбо и маленький мозг твари. Её кольца безвольно разжались.
Неожиданная слабость подкосила катачанца, и он почти рухнул на тело мамбы, но заставил себя устоять. Даже столь краткая схватка не могла не привлечь внимания, и сейчас глаза десятков созданий — некоторых Лоренцо не видел, остальные мелькали на краю восприятия — следили за человеком. Хищники отыскивали в нем признаки утраты сил, решали, не стоит ли им самим попытать счастья.
Кровь змеи по-прежнему лилась из ран, и юноша, окунув в неё ладони, вымазал лицо и одежду, пока жидкость не свернулась. Жуткая вонь, от которой его чуть не вырвало, скрыла намного более опасный смрад логова — по крайней мере, для носа самого Лоренцо. Вряд ли это обманет тонкий нюх катачанского дьявола, но, возможно, на какое-то время собьет чудовище с толку.
А это уже кое-что.
Лоренцо подбирался к логову так, чтобы ветер дул в лицо — возможно, это даст ему небольшое преимущество. В плече по-прежнему дрожали отголоски мучительной боли, испытанной, когда юноша, опершись о скрюченное дерево, вправил руку на место. Катачанец ступал бесшумно, как только мог, и дышал почти беззвучно, но вдохи и выдохи всё равно казались ему оглушительно громкими.
Добравшись до подходящей точки обзора, Лоренцо сдвинул в сторону ветки, тонкие, словно кнуты, и уставился в получившийся просвет. Увидев, что за прошедшее время ничего не изменилось, юноша позволил себе вздох облегчения. Борясь за жизнь, катачанец истоптал и разворошил логово, но никто и ничто не приходило сюда с тех пор. Возможно, подумал Лоренцо, таившийся здесь дьявол уже погиб. Может, похитители нашли пустое логово и решили так подшутить над юношей?
Да нет, вряд ли. Немногое могло удержать катачанского дьявола от возвращения к своему лежбищу, а Барракуда Крик ничем не походил на человека с чувством юмора.
Затем Лоренцо обошел логово кругом, держась как можно дальше, чтобы не пропитаться его запахом ещё сильнее. Вскоре юноша нашёл первую цепочку следов, уходящую в джунгли, но инстинкты подсказали, что это слишком очевидно и просто, так что катачанец продолжил искать.
Вторая цепочка была сокрыта намного лучше, подлесок явно очень старались оставить нетронутым, но опытный глаз сумел обнаружить несколько примет: тут сломан сучок, там отведена в сторону ветка, здесь земля неестественно ровная — кто-то определенно заметал следы. Решив идти по этому пути, Лоренцо понял, что не ошибся, примерно двадцать минут спустя, когда наткнулся на труп.
Мертвец лежал лицом вниз в зарослях сорной травы — такой же юноша, но приземистый и очень мускулистый, даже по стандартам Катачана. Сначала Лоренцо не видел, что убило парня — опасаясь заразы, он не подходил ближе, ведь некоторые джунглевые инфекции могли прикончить человека с дюжины шагов. Но затем катачанец заметил ранку между ключиц трупа и похолодел.
Похоже, дьявол подкрался к жертве и вонзил в неё ядовитое жало хвоста прежде, чем несчастный успел обернуться. И произошло это всего лишь несколько часов назад, поскольку труп ещё не обглодали до костей растения и мелкие падальщики джунглей.
Погибший сжимал в руке самодельное копье с наконечником из заостренного камня. Грубое оружие, явно собранное впопыхах. Наклонившись к мертвецу, Лоренцо не без труда вытащил копье из холодных, окостеневших пальцев. При этом юноша не испытывал никаких угрызений совести — павшему воину оружие не нужно, а вот живого оно может спасти. Что касается клыка мертвеца, то нож Лоренцо забрал в знак уважения, надеясь, что однажды сможет вернуть в клан погибшего для похорон. Вложив клинок за голенище, катачанец снова двинулся по следу.
