Подстегиваемый этой мыслью, Скаранкс отступил на шаг, уклоняясь от направленного в лицо цепного меча. Совершив стремительный выпад из-под руки космодесантника, он пробороздил доспех противника ниже нагрудника перемалывающими зубьями собственного клинка. Великан отшатнулся, загонщик сорвал с груди перевязь, выдернул из нее сосуд с геносеменем и набросил ремень на голову врага. Отпрыгнув назад, собиратель желез бросил меч, выхватил лазпистолет и выстрелил, попав в одну из осколочных гранат; та детонировала, и за ней последовали остальные, скрывая космического десантника в облаке взрывов. Прижимая трофей к груди, Скаранкс подхватил цепной клинок и соскользнул по скату, чтобы подобрать две другие перевязи.
Рядом с его рукой опустился сабатон, едва не оторвав пальцы. Пытаясь уйти от врага, загонщик неловко отскочил в сторону, в спешке спотыкаясь о трупы бриганнийцев. Видя, как смотрят на него красные глаза, Скаранкс почувствовал, что прямо сейчас безмолвно принимается какое-то решение. Затем странные космодесантники все, как один, повернулись к скату, где их чемпион попался на уловку собирателя желез.
Сердце загонщика бешено заколотилось — он увидел, что великан в черной броне не погиб, даже не пострадал. Космодесантник спускался вниз, срывая с себя обгоревшие клочья перевязи. Казалось, что его доспех остался нетронутым, пламя, обвивавшее нагрудник, не потускнело, а глаза пылали ярче прежнего.
Невероятно, ведь подобный взрыв должен был расколоть траурную броню, словно яичную скорлупу. Однако же, Скаранксу пришлось поверить собственным глазам, видевшим, что чемпион цел и невредим. Даже в месте, куда пришелся удар цепного меча, не осталось и следа, хотя загонщик помнил, как зубья впивались в металл.
Чем дальше спускался великан, тем ярче пылали его глаза, и в конце концов псу Повелителя пришлось отвести взгляд. В комм-модуле раздались шипение и треск, затем зазвучала речь, и, пусть загонщик не разбирал отдельных слов, смысл послания был ясен. Остальные космодесантники повернулись к нему, и в уши Скаранкса вцепилась свирепая какофония, буйство голосов, пронизанных неизбывной мучительной болью.
— Ты боишься? — шипели они. — Боишься меня?
И загонщик понял, что так и есть. В желудке ворочался тяжелый ком ледяного страха, приковывая его к земле, остатки гордости и рвения лежали горьким пеплом на языке. Скаранкс был убийцей ангелов — и ангелы, наконец, явились покарать его за преступления. Крепче сжав сосуд с геносеменем, он подумал, что Отто и другие солдаты были правы в своих суевериях, а затем рубанул по протянувшимся к нему клубам дыма. В них беззвучно приближались к загонщику создания в доспехах, и он чувствовал тепло призрачного пламени.
Скаранкс думал только о бегстве, о том, что должен же быть выход. Подняв голову, он остановил взгляд на колоннах: если удастся подняться и выбраться наружу, то, возможно, появится шанс на спасение. Нужно только пространство для рывка. Загонщик описал дугу мечом, пытаясь отогнать подступающих призраков; если получится добраться до Повелителя, там он окажется под защитой, господин не даст своему псу издохнуть так, как остальным. Изрыгая проклятия, Скаранкс снова взмахнул клинком.
А потом он заметил просвет и воспользовался им — рванулся к окну и с разбегу выпрыгнул наружу. По пути загонщик выронил цепной меч, но не стал возвращаться. Было слышно, как оружие воет, подзывая его, словно ребенок, брошенный родителем.
За осыпавшейся стеной на собирателя желез навалился грохот, непривычно громкий после пребывания внутри руин. У армии, осаждавшей Корамонд, начались проблемы. Земля содрогалась, раздавался жалобный визг ракет и нестройный рев демонических машин. Люди и боги вопили и рычали в агонии. Скаранкс ошеломленно смотрел на открывшуюся ему картину, не в силах двинуться с места.
На мертвецов, лежащих на поле боя, накатывалась пылающая армия, перемалывая их тела до неузнаваемости. На глазах загонщика погибла сотня солдат, затем двести, триста, четыреста — целые полки сметались пылающей косой фантомов в черных доспехах, медленно и целеустремленно выступавших из разрушенного улья. Хельбрут, размахивая тяжелыми клешнями, атаковал призрачных созданий, но враги в траурной броне погребли гиганта под собой. Стальной изверг мучительно завопил, растерзанный горящими зарядами, которые прошли через его адскую броню, как сквозь пустое место.
Взглянув на единственную железу в треснувшем цилиндре, Скаранкс крепче прижал добычу к груди и бросился бежать, уклоняясь от взрывов, распахивающих поле боя. Остался лишь один шанс на спасение — найти Повелителя. Возникая позади и со всех сторон, загонщика безмолвно преследовали создания в облике космодесантников, носящих украшенную костями черную броню.
Они не бежали, но при этом не отставали от Скаранкса, проникая сквозь плотные объекты, будто завитки дыма. Как стая воронов, как волки, без устали преследующие добычу, как быки, упорные в своей атаке, как ангелы, нисходящие с небес, они все время оставались на краю поля зрения, или над загонщиком, или позади, держа тот же темп, словно его собственная тень, обретшая плоть. Они тянулись к Скаранксу, оставаясь в нескольких метрах, и, как бы резво ни бежал пес Повелителя, обжигающие пальцы всё равно касались его. И всё это время фантомы продолжали шептать в вокс-канале, и голоса их напоминали шелест песка, скользящего по металлу, или шипение остывающих углей.
Если они и были частью армии, которая сейчас прокатывалась по осаждающим, то, похоже, преследовали иную цель. Черные великаны оставались рядом с загонщиком, не обращая внимания на бегущих бриганнийцев или умирающие демонические машины, что безвольно оседали на землю неподалеку, изрыгая дым. Скаранкс понимал: призраки хотели получить то, чем владел он. Для них этот приз был столь же ценен, как и для него. Тихий голос внутри загонщика шептал, что погоня прекратится, если он отдаст сосуд. Его оставят в покое, позволят затеряться в отступающей толпе. Но Скаранкс не мог и не хотел поступить так.
Осада Корамонда была прорвана, и Повелитель наверняка отступал к бастионам, возведенным в первую неделю боев. Там ждали транспортники легиона, готовые доставить воинов к кораблям на орбите. Не щадя себя и напрягая все силы, Скаранкс чувствовал, как перестают действовать боевые наркотики. Загонщик бежал быстрее, чем когда-либо, огибая танковые ловушки и участки колючей проволоки, а в его теле надрывались мышцы и трещали кости. Несмотря ни на что, он сжимал добытый трофей. Когда слабеющий эффект зелий окончательно исчез, Скаранкс начал черпать силы в страхе и ненависти, чувствах, испытываемых им в равной мере.
