— Это безумие. Никто из вас не спустится с гор живым! Как я могу отпустить тебя с ними?
Он собирался оставить Сайсифер дома, не слушая никаких возражений, но понял, что опоздал. Ее уход был предопределен, быть может, с самого рождения.
— Я должна пойти, — ответила она, и он не нашелся с ответом.
— Я благодарен тебе, — обратился к нему Корбилиан. Услышав эти слова, Брэнног обернулся к нему, подскочив, точно ужаленный:
— Защищай ее, чужестранец! Береги ее жизнь, как свою.
— Не беспокойся.
Вольгрен шагнул вперед:
— Я тоже буду ее защищать.
Сайсифер улыбнулась. Не требовалось ясновидения, чтобы понять, что выражал его взгляд. Она и раньше замечала, как он на нее смотрит, и иногда поддразнивала его. Но теперь ее переполняла радость, насмешничать совсем не хотелось.
— Спасибо, — сказала она, и Вольгрен покраснел.
— Лучше всего нам выйти чуть свет, — начал Корбилиан. — Ты сообщишь своим людям? Я не хочу уходить, когда все будут еще спать. Думаю, они хотели бы знать.
Брэнног кивнул.
— А как же человек в капюшоне? — спросил Вольгрен.
— Нам суждено повстречаться с ним, — отвечал чужеземец. — Но я не понимаю, в чем его тайна. А ты, Сайсифер?
— Нет. Я не властна над тем, что могу увидеть.
— Должно быть, он — часть того зла, которое ты стремишься уничтожить, — предположил Брэнног.
— Но у него нет разума, оно распространяется само по себе, все равно куда.
— А ты уверен? — продолжал настаивать Брэнног. — С тех пор как ты убедил меня в существовании темных сил, тот шторм не выходит у меня из головы. Твоя лодка пристала к нашему берегу, борясь со встречным ветром. Тогда ветер дул с востока. А волна, которая пришла позже, появилась с запада, точно шторм каким-то чудом повернулся вокруг своей оси. Как будто он искал тебя, а не деревню. Как будто за ним стоял чей-то разум. Корбилиан окаменел:
— Этого-то я и боялся.
Гайл побледнел. Впервые в его словах не чувствовалось никакого шутовства.
— Что ты хочешь сказать?
— Что-то — или кто-то — ищет меня.
— Тот курган? — продолжал расспрашивать Гайл. — Разве это возможно?
— А человек в капюшоне? — присоединился к расспросам Брэнног. — Он тоже имеет отношение к поискам?
Корбилиан снова обратился к Сайсифер, но она покачала головой:
— Сейчас я не вижу ничего, кроме настоящего. Может быть, в другой раз.
— Но ведь не мог же курган сам по себе начать чувствовать, пробормотал великан. Когда столь чудовищная возможность представилась его воображению, он отошел в дальний темный угол, сел и глубоко задумался. Тень страха легла на его измученное лицо.
Брэнног сидел у очага и не отрываясь глядел на тлеющие угли. Рядом с ним на столе стояли остатки завтрака — последней трапезы, которую он разделил с дочерью. Он все еще не мог поверить, что она ушла. Уже начало светать, когда четверо путешественников покинули деревню. Брэнног накормил их и помог собраться в дорогу. Они пошли вдоль гавани в сторону гор. В конце набережной Сайсифер обернулась и помахала отцу рукой. Затем решительно повернулась и скрылась за поворотом, не желая длить агонию прощания. Знала ли она, какую боль причинило ему ее решение, как тяжело ему было признать себя побежденным во второй раз? Когда Брэнног возвращался домой, люди поспешно закрывали окна своих домов, словно не желая быть свидетелями его горя. А потом улица опустела. Путники исчезли, как будто их никогда и не было.
Он уже давно примирился с мыслью о том, что в Зундхевне его дочери не место. Но какие опасности подстерегали ее на пути, который она выбрала? «Может, надо было пойти с ними?» — спрашивал он себя. Но вмешиваться в ее жизнь он не хотел. Она сама избрала дорогу, и он не станет ей мешать. Он встал и принялся собирать тарелки. Небо наконец прояснилось, и день, похоже обещал быть ясным. Однако погода могла и не удержаться, так что надо было брать лодку и отправляться в море. Многие из его соседей уже готовились сделать то же самое. Знакомый шорох юбок раздался у него за спиной. Обернувшись, он увидел Эорну: она принесла дров для очага. По лицу ее было заметно, что она беспокоится за него.
— Ты спал? — спросила она.
— Немного.
Она опустила дрова на пол и привычным движением взяла тарелки из его из рук. Потом поставила их обратно на стол и положила свою ладонь на его руку.
— Брэнног, тебе кажется, что ты остался совсем один. Но это не так, вырвалось вдруг у нее. Он отнял руку:
— Оставь меня.
Девушка вновь сжала его пальцы:
— Не гони меня.
Он разозлился и оттолкнул ее сильнее, чем следовало. Потеряв равновесие, Эорна больно ушиблась о соседний стол.
— Оставь меня! — рявкнул он. — Ты работаешь у меня, я плачу тебе. Прибери здесь. Мне нужно снаряжать лодку. — С этими словами он вышел из комнаты, мрачный как туча. Прикусив губу, она схватила тарелки и скрылась на кухне.
На улице, поостыв на холодном утреннем ветру, он решил, что слишком жестоко обошелся с Эорной. Надо будет поговорить с ней еще раз, помягче. Но сейчас он не нуждался ни в чьей компании.
— В море собираешься?
Обернувшись на голос, он увидел Хенгрома, который шагал в его сторону.
— Угу, — буркнул он, перебрасывая через плечо моток веревки.
— Так, значит, они ушли. И девочка с ними?
— Да. Решила, что это ее долг.
Хенгром внимательно взглянул в измученное лицо товарища:
— Наверняка решение далось ей непросто.
Брэнног понимал, что друг искренне переживает за него.
— Да, нелегко. Как ты думаешь, может, мне не следовало позволять ей уйти?
— Птице место в небе, Брэнног. — Хенгром посмотрел на отвесные горные склоны, высившиеся над деревней. — Их ждут тяжелые испытания. Я почти не спал этой ночью.
— Они просили поблагодарить за мечи, — сказал Брэнног, с трудом выдавив из себя улыбку. Хенгром улыбнулся в ответ:
— Смотри-ка, а погода-то сменилась. Надо постараться и наверстать все, что мы упустили этой зимой. Может, наш чужеземный друг принес нам удачу. Хороший улов нам сейчас не помешает.
«Удачу? — удивился Брэнног. — А может, это его прощальный подарок?» И он вернулся в дом отдать все необходимые распоряжения перед выходом в море. Завершив дела, он поискал Эорну. Она была на кухне вместе с другой девушкой, Харлой. Под каким-то предлогом он отослал вторую девушку прочь, но Эорна продолжала работать молча, не поднимая глаз.
— Эорна, я тебя обидел. Я был расстроен, когда говорил с тобой.
Она посмотрела на него:
