Глава 4. Засада в Бирке
Я вытащил семерку, открыл ее, скинул тройку и уставился на своего одинокого туза.
– С ним все ясно, – пробурчал сидевший слева от меня Ростовщик. – Опять мы продули.
Я с любопытством посмотрел на него:
– С чего ты взял?
Он взял карту, выругался, сбросил:
– Рожа у тебя, Костоправ, когда тебе карта прет, становится как у жмурика. Даже глаза.
Леденец взял карту, выругался и сбросил пятерку.
– Он прав, Костоправ. Ты так непроницаем, что сразу все ясно. Давай, Масло.
Масло пристально воззрился на свои карты, потом на колоду – так, будто надеялся вырвать победу из когтей поражения. И взял карту.
– Тьфу ты! – Он скинул вытянутого короля.
Я продемонстрировал им своего туза и сгреб выигрыш.
Пока Масло собирал карты, Леденец наблюдал из-за моего плеча за залом. Взгляд у него был жесткий и холодный.
– Что там? – спросил я его.
– Наш хозяин явно пытается собраться с духом. Размышляет, как бы половчее улизнуть и предупредить их.
Я обернулся. Мои товарищи тоже. Трактирщик и его клиенты один за другим опустили глаза и съежились – все, кроме высокого смуглого человека, сидевшего в одиночестве в тени возле камина. Он подмигнул и поднял кружку, приветствуя нас. Я нахмурился. Он улыбнулся в ответ.
Масло раздал карты.
– Сто девяносто третья, – заявил я. Леденец поморщился.
– А пошел бы ты, Костоправ, – сказал он беззлобно.
Я считал партии. Они не хуже ходиков отмеряли время нашей жизни в братстве Черного Отряда. После битвы при Чарах я сыграл больше десяти тысяч партий. И одни только боги знают, сколько я сыграл их до того, как начал подсчет.
– Думаешь, они учуяли опасность? – спросил Ростовщик. Ожидание действовало ему на нервы.
– Каким образом, интересно? – Леденец с особой тщательностью перекладывал карты, зажатые в руке. Верный признак – что-то у него наклевывалось. Я снова сосчитал свои очки. Двадцать один. Наверняка продую, но лучший способ остановить его… Я выложил карты на стол:
– Двадцать один. Масло сплюнул:
– Сукин ты сын!
Он бросил на стол свою взятку – почти выигрышную, если бы не король, давший в сумме двадцать два очка. У Леденца оказалось три девятки, туз и тройка. Я усмехнулся и снова сгреб деньгу.
– Выиграешь еще раз – мы проверим твои рукава, – проворчал Ростовщик.
Я собрал карты и начал тасовать.
У заднего входа скрипнули дверные петли. Все замерли, уставившись на кухонную дверь. За ней двигались какие-то фигуры.
– Мадл! Где тебя черти носят? Трактирщик бросил на Леденца взгляд, исполненный муки. Леденец погрозил ему пальцем.
– Я здесь, Чист! – откликнулся трактирщик.
– Продолжаем играть! – шепнул мне Леденец.
Я начал сдавать карты.
Из кухни вышел мужчина лет сорока, за ним – еще несколько человек. Все в пятнистой зеленой одежде, с луками через плечо.
– Они, должно быть, схватили ребятишек, – сказал Чист. – Не знаю как, но… – Он что-то уловил во взгляде Мадла. – В чем дело?
Однако Мадла мы запугали будь здоров. Он нас не выдал.
По-прежнему глядя в карты, я вытащил пружинную трубку. Мои товарищи тоже. Ростовщик взял карту и сбросил ее – двойку. Обычно мелкие он оставляет себе. Игра выдавала его взвинченное состояние.
Леденец подхватил сброшенную карту и выложил на стол туза, двойку и тройку, скинув восьмерку.
– Я же говорил тебе: не надо было посылать детей, – заныл один из приятелей Чиста. Похоже, это было продолжение давнего спора.
– Плевать мне на твои «я-же-говорил»! – рявкнул Чист. – Мадл, я созвал общий сбор. Нам нужно рассредоточить группы.
– Но мы же ничего не знаем наверняка, – заметил другой мужик в зеленом. – Дети есть дети, сам понимаешь.
– Не обманывай себя. Охотничья свора Госпожи идет по нашему следу.
– Я же говорил тебе: не надо было захватывать этих… – затянул было нытик и вдруг осекся, заметив наконец, хотя и слишком поздно, присутствие чужаков и бледный вид завсегдатаев. Чист схватился за меч.
Их было девятеро, если считать вместе с Мадлом и несколькими посетителями, принявшими участие в драке. Леденец опрокинул карточный стол. Мы нажали на спускатели пружинных трубок. В воздухе просвистели четыре отравленных дротика. Мы вытащили мечи.
Схватка длилась считанные секунды.
– Никто не ранен? – спросил Леденец.
– Меня задело, – заявил Масло.
Я осмотрел его. Сущая ерунда, царапина.
– Назад за стойку, дружок! – приказал Мадлу Леденец, пощадивший трактирщика. – А все прочие – на расчистку помещения. Не спускай с них глаз, Ростовщик. Если кто-нибудь рыпнется – кончай его.
– А трупы куда девать?
– Скинь в колодец.
Я поставил стол на место, сел и развернул листок бумажки. На нем была изображена цепочка командного состава мятежников в Бирке. Я вычеркнул имя «Чист». Оно стояло в середине цепочки.
– Мадл! – позвал я. – Иди сюда. Трактирщик подошел ко мне с такой же охотой, с какой собака стремится к плетке.
– Не дрейфь. Мы тебя не тронем – если ты нам поможешь. Скажи мне, кто были эти люди?
Он начал мяться и запинаться. Чего и следовало ожидать.
– Только имена, – сказал я. Он посмотрел на листок, нахмурился. Читать он, конечно же, не умел. – Мадл! Плавать в колодце, битком набитом трупами, небольшое удовольствие.
Он сглотнул, обвел глазами зал. Я глянул на человека, сидевшего у камина. Во время драки он не шелохнулся и даже теперь наблюдал за нами с видимым безразличием.
Мадл назвал имена.
Некоторые из них были в моем списке, других не было. Последних я счел мелкой сошкой, поскольку предварительная разведка в Бирке была проведена на совесть.
Из зала вытащили последний труп. Я протянул Мадлу мелкую золотую монету. Он вытаращил глаза. Завсегдатаи смотрели на него с нескрываемой неприязнью.
– За оказанные услуги, – усмехнулся я.
Мадл побелел, не сводя глаз с монеты. Она была для него поцелуем смерти. Его хозяева решат, что он помог устроить засаду.
– Эй! – шепнул я. – Хочешь выбраться из этой заварухи живым?
Трактирщик взглянул на меня со страхом и ненавистью.
– Кто вы такие, черт бы вас побрал? – спросил он хриплым шепотом.
– Черный Отряд, Мадл. Черный Отряд. Не знаю, как ему удалось, но он побелел еще больше.
Глава 5. Арча. Каштан Шед
День был холодный, туманный и хмурый, безветренный, пасмурный и промозглый. Посетители «Железной лилии», сидевшие у тлеющего огня, угрюмо обменивались односложными репликами.
Потом заморосил мелкий дождь, задернув занавес над миром. По грязной мокрой улице бродили, съежившись, бесплотные серо-бурые тени. Это был один из тех дней, что рождаются вполне уже созрелыми из чрева отчаяния. Каштан Шед, протиравший в «Лилии» кружки, оторвался от своего занятия. «Смахнуть пыль» – так он это называл. Никто не пользовался его дешевыми глиняными кружками, потому что никто не покупал его дешевое кислое вино. Никто не мог себе позволить такой роскоши.
