Погоня за призраками оказалась делом крайне утомительным.
— Кое-что мы все-таки имеем, — промолвил Анъярм, слегка наклонив голову и считывая информацию, поступающую на линзы шлема.
Пока он говорил, пикт-экраны вокруг командной платформы вдруг ожили. На них появились данные от зондов. Вспыхнуло изображение красно-коричневой планеты, увеличиваясь с каждой секундой. Зонды все еще приближались, так что изображение было нечетким и дергающимся.
— И что все это значит? — спросил Къярлскар, не выказывая особого интереса.
— Гангава, — ответил Анъярм, внимательно изучая данные на экранах. — Планета, обитаема, девять спутников. Последние координаты в секторе.
Изображения множились. По мере их просмотра настроение ярла постепенно стало меняться. Густые волосы на незащищенной шее слегка ощетинились. Янтарные глаза, глаза зверя, сузились, пристально вглядываясь в цель.
— Что с орбитальной защитой?
— Пока ничего.
Къярлскар поднялся с трона, не отрывая взгляда от экранов. Визуальный поток стабилизировался и прояснился. В поле зрения появилась поверхность планеты, темно-коричневая, с грязно-оранжевыми пятнами. Она походила на ржавый шар.
— Последний контакт?
— Перед Очищением, — ответил Анъярм. — Семьдесят лет назад зарегистрирована активность варп-шторма. В докладах эксплоратора этот мир описывается как покинутый. Он у нас в конце списка, лорд.
Къярлскар, похоже, совсем не слушал, напрягшись, словно хищник перед прыжком.
— Фрей, — промолвил он, — у тебя есть что-нибудь?
Изображение планеты все увеличивалось, пока зонды занимали геостационарное положение. Яростные завитки облаков неслись над поверхностью планеты. Рунический жрец посмотрел на отчеты зондов, и на его выбритых висках вздулись вены. Губы плотно сжались, словно экраны стали источать какой-то едкий, неприятный запах.
— Кровь Русса, — выдавил он.
— Что ты почувствовал? — спросил Къярлскар.
— След. Его след.
Облачный покров вдруг разорвался. Под завитками оказались огни, расположенные правильными геометрическими фигурами и обозначавшие город гораздо более обширный, чем можно было представить. Очертания его явно были тщательно продуманы.
Къярлскар издал низкий рык, в котором гнев смешался с радостью. Облаченные в латные перчатки руки сжались в кулаки.
— Ты уверен? — вопросил он.
Броня рунного жреца начала светиться, сияние исходило из вырезанных на ней угловатых фигур. Впервые за многие месяцы вюрдмастер казался взволнованным. Данные ауспик-зондов продолжали увеличиваться в масштабах, показывая пирамиды в самом сердце города.
Громадные пирамиды.
— Никаких сомнений, лорд.
Къярлскар издал отрывистый кровожадный смешок.
— Тогда призывай Говорящих-со-звездами! — рыкнул он. — Мы нашли его!
Он перевел взгляд с Анъярма на Фрея, и его звериные глаза засверкали.
— Мы нашли этого ублюдка. Магнус Красный на Гангаве!
Вэр Грейлок пригнулся, противясь порывам ветра и водя голыми пальцами по плотному снегу. Перед ним простиралась равнина, выбеленная снегом и опоясанная громадными горными пиками.
Он принюхался, глубоко вдыхая ледяной воздух. Добыча что-то учуяла, и теперь ветер пах страхом. Волк напрягся, чувствуя, как сжались в готовности мышцы. Его с булавочную головку зрачки расширились от возбуждения, почти поглотив светло-серую радужку.
Еще нет.
Внизу, в нескольких сотнях ярдов, ища защиты от ветра, стадо сбилось в кучу и нервно топталось. Конунгуры, редкий вид. Все живое на Фенрисе всеми силами цеплялось за жизнь, и эти создания не были исключением. Две пары легких, чтобы выхватывать из разреженного воздуха Асахейма каждую молекулу кислорода, огромные грудные клетки из полусросшихся костей, ноги толщиной с торс человека, пара спиральных рогов и шипастый спинной гребень. Одним ударом конунгур мог сломать человеку шею.
Грейлок все еще пребывал в напряжении, наблюдая, как животные передвигаются по равнине. Он оценил расстояние, все так же пригибаясь к снегу. Оружия в руках у него не было.
Я сам и есть оружие.
На нем не было и брони, а металлические узлы панциря терлись о короткую кожаную куртку. Губы оставались крепко сжатыми, и только тонкие струйки пара вырывались из ноздрей. На Асахейме царил мучительный холод, и даже для его улучшенной физиологии здесь имелись тысячи взаимосвязанных способов распрощаться с жизнью.
Конунгуры остановились. Самец во главе стада настороженно застыл, его величественная, увенчанная гигантскими рогами голова резко вырисовывалась на снежном фоне.
Сейчас.
Грейлок выскочил из укрытия. Ноги его со скрипом давили наст, мощными рывками отбрасывая назад снежную пыль. Ноздри раздувались, втягивая воздух в сильное, поджарое тело.
Конунгуры внезапно взвились в воздух и понеслись прочь от хищника. Но Грейлок приближался, ноги его просто горели. Второе сердце яростно колотилось, наполняя тело насыщенной адреналином кровью. В ней не было мьода — Грейлок постился несколько дней, изгоняя из организма боевые стимуляторы.
Мое чистое состояние.
Конунгуры бешено неслись, перескакивая через прилизанные ветром сугробы, но Грейлок был быстрее. Белые волосы трепались по мощным плечам. Он обогнал самого медленного зверя и несся теперь рядом со стадом, распаляя ужас в животных. Стадо бросилось врассыпную, спасаясь от хищника.
Грейлок не отрывал взгляда от вожака. Животное было метра два в холке: больше четырех тонн железных мускулов, поддержанных шальной скоростью. Волк метнулся за самцом, чувствуя, как острая боль пронзает ноги от перенапряжения. Обуявший преследуемое животное страх забил его ноздри, разжигая пульсирующее в венах кровавое безумие.
Конунгур резко вильнул в сторону, пытаясь оторваться от преследователя. Грейлок прыгнул, обхватив существо за шею вытянутой рукой и затем согнув ее. Конунгур взбрыкнул, пытаясь стряхнуть врага, лягаясь острыми копытами и испуская трубный рев, исполненный хрипа и боли.
Грейлок взмахнул свободной рукой и ударил конунгура по голове. Хрустнули кости, и животное пошатнулось. Грейлок вонзил когти в твердую плоть, потянул за связки и увлек зверя к земле.
Конунгур рухнул на землю, дергая ногами. Грейлок обнажил клыки и зарылся лицом в горло зверя. Он рвал зубами плоть, встряхиваясь, словно собака, сосал горячую кровь, чувствуя, как она омывает его зубы. Его наполняло наслаждение от убийства. Туша под хищником задрожала в судорогах, взбрыкнула в последний раз и затихла.
