13
Явления
Севарион Кранон был верен своему слову, но смог встретиться с Рийглером лишь через несколько дней.
Вторая рота, что неудивительно, покинула планету последней и вместо возвращения на флагман получила приказ высадиться на «Гордость Рогхона». То был ударный крейсер — грозный, но тяжело поврежденный в пустотной битве несколько лет назад корабль, но багряном корпусе которого ещё были жуткие шрамы. Орден подал прошение Адептус Механикус о ремонте и переоснащении некогда славного корабля, но запрос, как и многие его собратья, посланные к разным ветвям Империума в последние годы, так и не был услышан. Приказав капитану Кранону и его роте расквартироваться на борту крейсера, великий магистр ясно дал остальным боевым братьям понять, каким стало новое положение его родного брата в ордене.
Несущий Севариона Кранона «Штормовой ворон» показался перед открытым ангаром, оранжевое сияние задних сопл ясно проступило на чёрном фоне пустоты. Сервиторы и сервы разбегались вокруг назначенной посадочной зоны, огибая шагающего туда капитана. Последним освободил место для «Ворона» сам магистр кузни Горт, сверливший Рийглера глазами. Угрюмый технодесантник всё ещё сердился на капитана, заставившего его чинить воистину изумительное количество тренировочных сервиторов после вылета ордена с Дрогша.
Стих рёв двигателей, штурмовой транспорт завершал посадочную процедуры, и Рийглер ощутил, как потеплело вокруг. «Ворон» приближался. С привычной чёткостью пилот сел прямо на назначенное место, посадочные опоры мягко опустились на палубу. Сквозь быстро стихающий рёв двигателей Рийглер слышал шипение поршней, когда открывался бортовой люк, выпуская его товарища и друга.
— Брат, я уже начал думать, что нам так и не удастся поговорить, а великий магистр отправит тебя сразу на Дрогш, — усмехнулся Рийглер, пожав в воинском приветствии руку капитана Кранона, когда тот спустился с рампы.
— Севаст всегда был склонен к широким политическим жестам и бессмысленной игре на публику. Уверен, что он всё поймёт, когда я поговорю с ним и объясню причины своих действий на Умидии. Тогда мы сможем начать восстанавливать разрушенную репутацию ордена, — ответил Кранон, отпуская предплечье Рийглера, и сделал знак аквилы. Брат-капитан повторил его.
— Ты хочешь с ним поговорить?
— Похоже, что он хочет поговорить со мной. Капитан флота Праэд получил сообщение с флагмана, призывающее меня встретиться с великим магистром. И я прибыл пораньше, чтобы успеть поговорить с тобой, Анзо.
— Благодарю, Севарион. Словно событий на Умидии было недостаточно, на борту корабля начались… случаи сразу после того, как мы покинули орбиту и направились к точке Мандевилля, — Рийглер вздохнул. Он говорил тихо, почти шептал.
— Случаи? Какого рода случаи? — по голосу второго капитана было ясно: он знал наверняка или догадывался, какие.
— Не здесь. Не сейчас, — заговорщически ответил Рийглер, покосившись на глядевшего на них Горта. — Нам нужно поговорить с Манноном. Я уверен, что у него найдутся ответы на многие вопросы.
Рийглер и Кранон направились к выходу из ангара, но сделали и десяти шагов, когда из-за тяжёлых дверей в другой отсек вышел Инхок. Новобранец шёл с подобающим космодесантнику достоинством, но капитан видел, что он шёл быстрее обычного, явно спеша.
— Капитан Кранон, — заговорил скаут, уважительно кивнул старшему офицеру. Кранон кивнул в ответ. — Капитан Рийглер, я должен с вами поговорить.
— Тогда говори, — тепло ответил Рийглер.
Инхок неуверенно посмотрел на Кранона, потом обратно на Рийглера.
— Капитан Кранон наш друг. Ты можешь сказать при нём всё, что хочешь, — успокоил его капитан. Природная склонность Инхока к незаметности хорошо служила ему в рядах скаутах и просачивалась во все аспекты его жизни. Рийглер уже взял это на примету.
— Аронш, капитан Рийглер. Мы не видели его уже два дня. Он пропустил три тренировочных занятия, а на его койке нет следов.
После нападения Кира Рийглер приказал сержантам усиленно учить скаутов бою без оружия. После кампании на Умидии отношения между размещёнными на борту «Красной чести» ротами были напряжёнными и разобщёнными, и Рийглер хотел, чтобы Десятая рота смогла себя защитить.
— Ты уверен? Его раны ещё не исцелились. Возможно, его задержали в медицинском отсеке наши братья-апотекарии.
— Капитан, ты мы его уже искали, первым делом.
— «Мы»?
— Отделение Альфа. Мы пытались найти его между тренировочными занятиями.
Чувства Рийглера были смешанными. С одной стороны он был рад, что скауты его отделения действовали как настоящие братья Адептус Астартес, но с другой — огорчён, ведь товарищами их сделала потенциально очень зловещая ситуация.
— Хорошо. Передай сержанту Вондереллу, что отделению Альфа разрешено не посещать тренировки в следующие три цикла по моему приказу. Если он спросит причину, то скажи, что я учу вас владению клинком, — Рийглер изумился тому, как легко ему удалось солгать. Не станет ли это привычкой? — Обыщите весь корабль, но найдите Аронша или, упаси Император, свидетельства того, что с ним случилось. Не рассказывайте о своём задании никому и не ходите поодиночке, только в парах и группе. Всё ясно?
— Так точно, — ответил Инхок. Он опять кивнул капитанам и скрылся.
— Ты думаешь, что это связано со случаями, о которых не стоит здесь говорить? — поинтересовался Кранон.
— Надеюсь, что нет… — вздохнул Рийглер, шагнув к выходу из ангара. — Ради всего ордена надеюсь, что нет.
— И мой брат не делает ничего? — выдохнул Кранон холодный, сгустившийся в туман воздух на нижней палубе «Красной чести».
— Мы почти не видели его после возвращения на флот, — ответил Рийглер. Тускло-синий свет стробовых ламп придавал их доспехам странный, почти пурпурный оттенок. — Как и старшего библиария Маннона. Как и капитана Дразнихта, если уж на то пошло.
— И такое происходило десять раз?
— Как минимум. Каждый раз говорили, что это случайность, не было ни дисциплинарных наказаний, ни расследования.
— Да мы за весь год не потеряли столько сервов, сколько после отбытия с Умидии. Как может мой брат этого не видеть?
— Возможно, он не хочет видеть. Немногие признаются, но всем видно, что невольно совершённые нами на Умидии злодеяния стали тяжёлой ношей на плече каждой Багровой Сабли. Но великий магистр отрицает находящуюся прямо под носом правду так же, как мы отрицали наше бесчестье среди иных слуг Императора в последние века. Разумеется, ради блага всего ордена.
