Попетляв по лесу ещё пару часов и перевалив пару раз, через какие-то увалы, они снова выбрались на просторную равнину, простирающуюся уже чуть ли не до самого горизонта, с виднеющимися где-то там, вдали, голубыми вершинами гор.
— Никак опять болото? — мрачно поинтересовался Сидор, останавливая лошадь на склоне холма, полого спускавшегося в низину.
— Какая красота, — раздался сзади его восхищённый голос Мани, поражённой открывшейся перспективой.
— Если вырубить молодой подрост и немного расчистить от кустов, — тут же вставил своё замечание Староста, то тут могут быть прекрасные сенокосы. Надо только расчистить и местами восстановить заросшую осушительную систему, и она снова заработает. Тогда здесь будет и сухо и для роста травы самые прекрасные условия.
— Тут раньше сенокосы были, — пояснил Староста, поворачиваясь к ним всем корпусом, — а потом, как хозяев побили, всё и зачахло.
— Богато здесь люди жили, — добавил он, чуть погодя. — Сеном торговали. Были, чуть ли не первые во всём городе по продажам сена.
— Тут были бога-а-тые сенокосы, — задумчиво протянул он, глядя на простиравшуюся перед ним равнину с редкими куртинами кустарника и одиноких старых ив по берегам полузаросших осушительных каналов, — но потом место забросили, — повторился он, — опять же после очередного набега ящеров. Тех, кто тут жил, ещё совсем недавно и пятнадцати лет как ещё не прошло, давно уж нет, вот место постепенно и приходит в запустение. Даже следов от их деревеньки не осталось.
— И где же она тут была? — задумчиво протянул он себе под нос, внимательно оглядывая горизонт. — Нет, — с сожалением покачал он головой, — сейчас, за давностью лет, уж и не вспомнишь.
— Одних коров почитай с полторы тысячи здесь держали, — вернулся он снова к рекламе участка. — Хотя могли бы и больше. Но они больше маслом торговали, чем животинку разводили. На всю округу место сие своими сырами славилось. Говорят, здесь какой-то особый микроклимат, зело подходящь для коровок.
— Берите, — снова повернулся к ним Староста, — У вас лошади есть, вам сено нужно, а не умеете косить, так людей наймёте. Наёмного люда здесь всегда хватает. По зиме, в город много новых людей перебирается, поселенцев с дальних хуторов, так что в работниках недостатка нет. За зиму расчистите, а летом и косить начнёте. На сено у нас спрос велик. В накладе не останетесь. А за работу опять же сеном заплатите. Только надо расчистить от молодого подроста. Всего делов то.
— Правда, место далековато от города, — сожалеючи покачал он головой. — Если что случится, набег ящеров или там, амазонок, ждать помощи не от кого. Придётся отбиваться самим. Ну да вам не впервой, как я погляжу, — кивнул он на торчащие у них из-под плащей арбалеты. — Да и копья у вас весьма внушительного вида, — уважительно посмотрел он на вертикально торчащие у стремени древки копий. — Не пропадёте.
— Пожалуй, мы бы ещё что-нибудь посмотрели, — мрачно взглянул на него Сидор. — Не столь водянистое и с климатом посуше. Тут конечно красиво, — мрачно кивнул он на простиравшуюся прямо перед ним равнину, — да и сено тут, судя по всему, действительно отлично растёт, но нам надо участки повыше и посуше. Не люблю я последнее время в болоте копаться, надоело.
Ну что ж, — тяжело вздохнул Староста. — Нет, так нет. Поедем на другие места. Повыше и посуше.
Деревня углежогов.*
До другого места добрались уже аж к полудню. И не то чтобы было совсем далеко, но пока, чертыхаясь и матерясь, продрались через густой, заболоченный ельник и выбрались на простор чистого светлого березняка, прошло, чуть ли не пол дня. По всему было видно, что здесь ранее жгли древесный уголь.
Ещё и теперь, в дальнем углу огромаднейшей вырубки, виднелись полуразрушенные останки печей пережога. Там же просматривалась и полузаросшая молодым еловым и берёзовым подростом просека, по словам старосты — дорога, ведущая обратно в город.
Медленно и осторожно обогнув по краю огромную, захламлённую вырубку, группа подъехала к полуразрушенным домам углежогов.
Даже с первого взгляда было понятно, что деревенька давно была заброшена. Все крыши оставшихся ещё целыми домов были провалены, а окна и двери отсутствовали напрочь. Из четырёх, здоровенных когда-то изб, срубленных явно из дуба, из бревна диаметром не менее пятидесяти сантиметров, для жилья, на первый взгляд, был пригоден лишь один, над которым сохранилось хоть какое-то подобие полуразваленных стропил с остатками кровли. Окна и двери, по-видимому, представляли повышенную ценность, поэтому от них не осталось даже следов. Со срубами же возиться никто не стал, хоть на вид, они ещё были вполне пригодны, только потемнели от времени.
В целом, весь участок вызывал состояние какой-то подавленности и угнетённости. Особенно угнетали мрачные останки домов, зияющие чёрными провалами окон и дверей. Вроде бы всё хорошо: большой участок, гектаров тридцать-сорок, заведомо больше всего того, что им ранее предлагали; хорошая земля — чернозём, отвратительно липнущий к сапогам после вчерашнего дождя; дорога — ведущая в сторону города и требующая минимальных затрат на расчистку, сухая и широкая, хоть пускай две телеги рядом; ручей, журчание которого слышалось где-то рядом. Наконец, близость самого города, до которого, по словам старосты, было не более десяти, пятнадцати вёрст. Но аура! Аура этого места была ужасна. У всех, без исключения, возникло какое-то невнятное чувство подавленности и угнетения, лёгшее на плечи каждого, как только они выбрались на вырубку. И только как следует, надавив на старосту, из него смогли выдавить невнятный рассказ о произошедшей здесь кошмарной трагедии.
Бекав, мекав, всячески увиливав от разговора, староста, наконец-то, обречённо вздохнул и выдавил из себя одно только слово.
— Ящеры, — односложно сказал староста и надолго угрюмо замолчал. — Никто не смог уйти или скрыться, — продолжил он, тяжко вздохнув. — А посёлок, вы же видите, изначально для обороны не приспособлен. Сколько им не говорили ограду поставить, не слушались. Мол, всё под контролем, да у нас башня неприступная, да на ней наблюдатель, да издалека всё видно, да нас много — отобьёмся, а ограда только мешать будет.
— Эта, что ли? — ткнула угрюмая Маня пальцем в сторону непонятного сооружения, напоминающего то ли колхозный элеватор, то ли ещё что, нечто вроде покосившегося деревенского сортира.
Вблизи, подъехавшей группе, было хорошо видно мощное сооружение из морёного дуба, возвышающееся над лесом метра на два-три.
— Большая, однако. Высокая, — задумчиво протянул Корней, разглядывая мощное, покосившееся сооружение. — Могли и отбиться. С налёту такую не взять, а сжечь, сразу не получится. Морёный дуб, — добавил он, задумчиво постучав по нижнему венцу обухом топора.
