Брэнног обнял ее за плечи, точно отец:
— Не спеши. Но я должен знать. Нужно рассказать мужчинам.
Урса кивнула:
— Они вернулись. Брэнног… у них нет рук.
Он прикрыл глаза:
— Понимаю. Сталь?
Женщина удивилась. Слезы стояли у нее в глазах, она все еще не могла поверить в происшедшее.
— Да, сталь. Как когти. Они возвращались, когти блестели от крови, они вытирали их прямо у нас на глазах.
— Значит, они ее убили.
— Они сказали, что предали ее земле, чтобы воздать за наши грехи. Когда они ушли, мы нашли место, где они ее зарыли. Гронен распорядился, чтобы никто не подходил близко. Ее нельзя хоронить в море. Она предала нас всех. Ох, Брэнног, что же нам теперь делать?
— Эорна пусть остается там, где она есть. Ее могила будет напоминать жителям Зундхевна о врагах, которые в любой момент могут прийти сюда. Там есть какой-нибудь камень?
— Нет, но найти можно.
— Надо положить плиту.
Гронен умер час спустя, и никому и в голову не приходило списать его кончину на старость. По обычаю деревни, его похоронили в море. Потом под руководством Брэннога над могилой Эорны поставили обещанный камень. Когда все было кончено, Брэнног задержался у могилы девушки. Эмоции обуревали его. Сайсифер грозила настоящая опасность. Эорна была мертва. Он никогда не испытывал к ней никаких чувств, но все равно был опечален ее смертью.
— Кто скажет слово в защиту Эорны? — раздался вдруг истеричный возглас. Вздрогнув от неожиданности, Брэнног поднял голову и увидел напротив себя обрюзгшую женщину. Это была единственная оставшаяся в живых родственница Эорны, ее сестра, неряха Анар. — Ну?
За ее спиной прятался муж, трусоватый человек хлипкого сложения, которого все в деревне презирали.
— Ты должна защитить ее теперь, — ответил Брэнног.
— О? Да неужели? Разве это я кормила ее? Разве в доме моего мужа она жила? Разве он согревал ее постель?
Брэнног вздрогнул, словно от боли. Деревенские неодобрительно зашумели. Анар была не в себе. Возможно, это смерть сестры так подействовала на нее, хотя они никогда не были особенно близки с Эорной.
— Разве не ты был ее мужчиной? — с вызовом крикнула она. — И ты позволишь ей лежать здесь неотмщенной и даже не попытаешься найти ее убийц?
По обычаям Зундхевна, в случае убийства одного из жителей деревни обязанность покарать убийц ложилась на плечи ближайшего родственника, а в случае убийства одного из любовников — на оставшегося в живых. Перед Брэнногом стоял выбор. Он мог опровергнуть обвинение Анар, не погрешив при этом против совести. Поступи он так, никто бы не усомнился и не стал бы требовать, чтобы он отомстил Избавителям. Но никто и не кинулся бы им вслед с намерением отстоять поруганную честь деревни. Если бы Брэнног отправился за ними один с целью защитить Сайсифер, никто из деревенских также не был обязан пойти с ним. Ведь никто же не захотел последовать за Корбилианом. Только Сайсифер сочла своим долгом помочь ему. С другой стороны, если бы Брэнног признал, что был «мужчиной» Эорны, то в качестве ее любовника он имел право требовать помощи соседей в свершении мести. Каждый честный человек без лишних разговоров пошел бы за ним в горы.
Про себя он знал наверняка, что направится за путешественниками, ведь теперь Сайсифер грозила серьезная опасность. Раз уж эти Избавители поклялись уничтожать силу и ее носителей, то понятно, что им нужна жизнь девушки. Как бы ни был могуч Корбилиан, один он мог и не справиться. А его дочь предвидела появление Избавителей. Брэнног был уверен, что ей не избежать встречи с ними. Поэтому ему следовало быть рядом с ней. А как же Эорна? Имел ли он право оставить ее смерть неотмщенной? Отнесись он к ней более благосклонно, пусти в свою постель, и, глядишь, она ничего бы и не рассказала этому Варгалоу, и была бы теперь жива. Но он никогда ее не любил. Она ничего для него не значила, и как бы он ни старался, ни за что не смог бы изменить своего отношения к ней. Может быть, ее предательство и заслуживало наказания, ведь она поставила на карту жизнь целой деревни, но все же мысль об этом возмущала его.
— Да, я был ее любовником, — услышал он вдруг свой голос, и никто из присутствовавших не увидел в этом признании ничего постыдного.
— Долго же ты молчал, — холодно заметила Анар.
— У меня никогда не было причин беседовать с тобой об Эорне, — столь же холодно ответил Брэнног. — Ты сама прекратила всякие отношения с ней много лет тому назад, так какое тебе дело? Как долго еще ты будешь носить траур по сестре, от которой отказалась?
— Если бы мертвые могли слышать, — вмешался один из старейшин, — Эорна бы сейчас плакала. Брэнног выпрямился:
— Ты прав. Стыдно ссориться у свежей могилы. Мне пора собираться в дорогу. Где Хенгром?
— Здесь. — Хенгром сделал шаг вперед, и минуту спустя два друга уже шли по направлению к деревне.
— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Хенгром. — Да и остальные вряд ли откажутся.
Конечно, покидать дом не хотелось никому, но это было делом чести, а не выбора.
Брэнног отрицательно покачал головой, зная, как дорога Хенгрому его семья:
— Я пойду один.
Хенгром запротестовал, но Брэнног ничего не стал слушать.
— Я никого не собираюсь втягивать в это дело. Зундхевн не должен пострадать. Кроме того, я принял решение. Вообще-то я давно надумал, но все не хватало смелости.
— Не понимаю.
— Я ухожу из Зундхевна и больше не вернусь. Свой дом, лодку и припасы оставляю деревне.
— Ты сошел с ума! Опомнись, тебя здесь любят и уважают! Уж не помирать ли ты собрался… Брэнног презрительно фыркнул:
— За этим не надо далеко ходить. Смерть стояла у нас за плечами всю зиму. Нет. Я не думаю о смерти.
— Неужели это из-за Эорны?
— Нет. Я никогда не был ее мужчиной. Но никто в деревне не должен знать об этом. Смотри, не говори никому.
— Ладно, только…
— Я знаю, что этот Варгалоу — человек опасный. Но, застав его врасплох, я даже в одиночку смогу помешать его планам.
— К чему тогда разговоры о том, что ты не вернешься?
— Я чувствую, что так будет, хотя в мои планы входит лишь отомстить за Эорну и быть рядом с дочерью.
— Ей, видно, на роду написано разделить с Корбилианом его странную судьбу. И ты тоже пойдешь с ними?
— Нет, я не собираюсь заступать путь другим, я должен найти свой собственный.
— Это безумие, Брэнног.
— Мне и прежде случалось покидать Зундхевн, друг. В Замерзшей Тропе я нашел любовь и тайну. Появление Корбилиана открыло старые раны. Судьба дочери вызвала во мне недобрые предчувствия.
