Словно зайцы, припав к земле и путая следы, повстанцы уходили от погони. Не сговариваясь, уцелевшие отряды устремились в разные стороны, чтобы запутать преследователей. Альгавийцы надевали на лошадей тяжелые, плотные, прошитые железными пластинами попоны – это помогало защитить коней в бою, но в то же время давало беглецам ощутимый выигрыш в скорости.
Небольшой отряд – несколько сотен человек – гнал лошадей до темноты, не разбирая дороги, сделав лишь одну короткую остановку – перевязать раненых. Последние километры, уже в сумерках, ехали через лес, и вскоре пришлось остановиться.
– Где мы? – хрипло спросил Лен Нолни у Мариса. Тот в ответ покачал головой. Несмотря на ранение, Ронтон скакал наравне со всеми. А вот Итону, и не ему одному, явно нужна была помощь. Марис спешился и оглядел спасшееся воинство.
– Целые и легкораненые, ко мне! – скомандовал он. В первую очередь Ронтон велел найти воду и, стреножив, отпустить пастись коней. Потом, конечно, позаботиться о раненых. А вот с едой получалось не очень – все обозы (впрочем, их и было-то немного) остались на поле битвы. Вся надежда на ужин крылась только в седельных сумках, и Марис распорядился учесть все имеющиеся припасы.
Выполнив свой долг командира, Ронтон вернулся к друзьям. Картина была неутешительной. Лен остался цел, зато Итону раскроили бок, и его привязали к лошади, чтобы он смог держаться в седле. Так же пришлось поступить и с Лесси – помимо раненого плеча, в которое в самый последний момент попала пуля, девушка умудрилась сильно получить по голове древком алебарды и до сих пор была без сознания. Свою руку Ронтон уже перевязал, и ему оставалось только надеяться, что он сделал это правильно.
– Марис, надо разжечь огонь, – подошел к нему Лен. – Я знаю, это опасно, но иначе наши раненые просто не дотянут…
Ронтону идея пришлась не по душе, но он кивнул. Лен присел около брата и занялся его раной, Марис опустился на траву рядом с Лесси. К счастью, пуля прошла навылет. Ронтон поменял девушке повязку и удивился ее продолжительному обмороку. Итон был ранен гораздо серьезнее, но почти все время находился в сознании, хотя для него, пожалуй, было бы лучше отключиться. Впрочем, младший Нолни только сжимал зубы и почти не жаловался на боль. Но почему никак не придет в себя Лесси? Марис полил ей на лицо воды.
– Лучше попробуйте вот это, средство испытанное. – Ему под нос сунули фляжку с очень выразительным запахом. Ронтон оглянулся. Рядом сидел пиратский капитан. Он и не заметил, как корсары прибились к отряду. Поколебавшись секунду, Марис разжал названой сестре зубы и влил туда изрядную дозу напитка. Как и в прошлый раз, Лесси закашлялась и сделала попытку сесть, но оперлась на больное плечо и со стоном опустилась обратно.
– Марис, – разглядела она лицо Ронтона. – Марис, как Донн?…
– Погиб, – отвел тот взгляд. Девушка закусила губу и закрыла глаза. Ронтон тихонько погладил ее по голове. – Крепись, сестренка, у нас впереди еще много испытаний.
– А Итон? – через несколько минут спросила Лесси.
– Жив. Ит еще жив, но ему сильно досталось, очень сильно…
При этих словах Дрогов, безмолвно наблюдавший происходящее, неловко поднялся.
– Разрешите, – подвинул он Лена. Тот неприязненно посмотрел на неожиданного помощника, но, глядя, как уверенно двигаются пальцы капитана, ощупывая рану Итона, промолчал. Сам младший Нолни лишь слабо улыбнулся пирату. Услышав знакомый голос, Лесси дернулась было, нашла Дрогова глазами, но не сказав ни слова, закрыла их опять.
– Мне нужен свет, огонь и горячая вода, и я смогу помочь ему, – тихо сказал пират, выпрямляясь.
– Вы сами ранены, капитан, – заметил Марис.
– Ничего серьезного, – отрезал тот. – А вот мой друг Итон может и к праотцам отправиться, если ему вовремя не помочь.
Потом вокруг еще были голоса, шаги, блики огня, стоны Итона сквозь сжатые зубы и негромкие распоряжения Дрогова. Лесси воспринимала их отстраненно, находясь в какой-то полудреме. Она была высушена той схваткой с черным туманом, выжата до последней капли. Наверное, именно это душевное истощение не давало ей до конца почувствовать, что Донн погиб, что они проиграли, и, быть может, тоже завтра расстанутся с жизнью. Голоса капитана и Мариса успокаивали ее, и Лесси незаметно задремала.
Путь продолжили на рассвете. Решено было пробираться на север, разбившись на несколько еще более мелких отрядов. Ронтон, Нолни и корсары держались вместе. У пиратов тоже были потери. Тансон был убит, Франк еле дышал, Свен и Грай были ранены довольно сильно, остальные отделались легче. Путь на юг был перекрыт альгавийской армией, поэтому морякам оставалось только удаляться все дальше и дальше от своего корабля.
Итону не становилось лучше, но и ухудшения тоже не было, что в данной ситуации было самым важным. Лесси смогла сама держаться в седле, и едва она пришла в сознание, как у лошадей повстанцев будто открылось второе дыхание.
– Давай, давай, моя хорошая, – шептала девушка на ухо Карн, и вороная, казалось, понимала свою хозяйку.
От погони они, кажется, оторвались. Во всяком случае, солдаты, взобравшиеся на деревья в лесу, не смогли углядеть никаких следов альгавийцев. Наверное, поэтому на четвертый день Лен и Марис рискнули выйти в попавшуюся по дороге деревню – купить хлеба, лекарств и узнать последние новости. На двух запыленных путников никто не обратил внимания. Они без проблем запаслись в местном трактире и едой, и информацией. Не пришлось даже ничего выспрашивать – везде обсуждали только одну новость, так что Лену и Марису оставалось просто слушать. Новость была ошеломительной. Про битву и поражение повстанцев они, конечно, знали и так. Но вот Донн оказался жив! Тяжелораненого, альгавийцы подобрали его на поле боя и через несколько дней собирались устроить в Гоуне показательную казнь вождя и рядовых участников восстания. Надежды не было. Выбора тоже.
– Вы продолжайте путь на север, – решил Марис. – Лен остается за старшего. А я еду в Гоун.
– Я с тобой, Марис, и не спорь, – быстро сказала Лесси. – Неужели ты думаешь, что я смогу остаться в стороне? К тому же один ты ничего не сможешь сделать. Ты даже не знаешь, кто из наших людей в Гоуне уцелел.
Кроме того, в маленький отряд вошли Дрогов и Орни, меньше всего пострадавший в битве. Ронтон даже обрадовался, когда капитан заявил, что едет с ними. Почему-то (он и сам не мог бы точно сказать почему) пираты вызывали у Мариса доверие. Раненого Грая капитану пришлось оставить.
– Я вернусь за тобой, боцман, – коротко сказал Дрогов на прощание.
– Да уж постарайся, – проворчал тот в ответ.
