— Спокойно, — произнес Дрегер по воксу как для того, чтобы утихомирить собственные ускоряющиеся сердца — мгновением раньше заранее заработало его вторичное сердце — так и чтобы снять нарастающее напряжение среди своих легионеров. Руох был не единственным, кто ощутил внезапную потребность сражаться. — Это не наши враги.
По сравнению с Детьми Императора Пожиратели Миров выглядели именно теми, кем и являлись: Легионом, который вел войну с момента основания.
Когда два Легиона разделяло менее двадцати шагов, Кхарн поднял руку, останавливая движение Пожирателей Миров. Даже Руох со скрежетом замер и застыл в полуприседе, его цепные кулаки были готовы поработать по первому требованию. Дрегер был этому рад.
Пожиратели Миров сгрудились неплотным полукругом, в центре которого находился Кхарн — банда собралась вокруг предводителя.
Дети Императора остановились все как один, и стоявший по центру посол обвел взглядом Пожирателей Миров. Выражение его лица скрывал рельефный лицевой щиток, однако была очевидна его надменность и презрение, вызванное необходимостью иметь дело с подобными дикарями.
— Я — Тиберий Ангеллус Антей, — произнес офицер Детей Императора. Его голос звучал мягким мурлыканьем, усиленным настолько, чтобы быть слышным всем собравшимся на равнине воинам. — Я — лорд-посланник Третьего Легиона. Меня отправили обсудить с вами условия.
— Я — Кхарн.
Бывший советник Ангрона вышел вперед в одиночестве, направляясь к середине открытого пространства между двумя Легионами. Там он остановился. Спустя мгновение посол III Легиона шагнул ему навстречу.
Стоявшие у него за спиной три мечника в золотых доспехах двинулись вместе с ним, однако посол остановил их резким словом, и они отстали, выстроившись в линию и предоставив ему встретиться с Кхарном в одиночку. Он замер всего в футе от командира Пожирателей Миров.
Лорд-посланник был выше Кхарна, и его обильно украшенный пышный доспех резко контрастировал с грубым и утилитарным обликом капитана Восьмой Штурмовой. Это выглядело так, будто встретились декадентствующий, невероятно богатый император и дикий воин-вождь.
Их отличало друг от друга даже оружие. Лорд-посланник носил на боку пару изящных дуэльных клинков, рукояти которых были инкрустированы самоцветами и драгоценным металлом. Их ножны, вырезанные из слоновой кости и выложенные золотом и ониксом, представляли собой небольшое произведение искусства. В кобурах рядом с клинками располагались два тонкоствольных пистолета работы ксеносов, украшенные схожим образом.
У Кхарна же был простой плазменный пистолет старого образца, примагниченный к бедру, а в одной руке он расслабленно держал свой массивный цепной топор. Пусть тот и являлся оружием примарха, но в нем не было ничего декоративного.
— Грозное Дитя Крови, да? — поинтересовался посол, с ленцой указав на топор. — Я ожидал большего. В вашем Легионе принято встречать союзника с оружием в руке?
Кхарн поднял одну руку и нажал на открывающие механизмы шлема, а затем снял его под шипение сбрасываемого давления.
— Лучше оружие, которое видно, чем спрятанный за спиной нож, — произнес Кхарн. Теперь из его голоса пропало механическое рычание шлема.
Посол фыркнул.
— Я вижу, ты привел с собой свой сброд, — сказал он, бросив взгляд на Пожирателей Миров.
В груди Дрегера раздался гул низкого, предупреждающего рыка.
— Этот сброд находился на передовой войн человечества с момента своего основания, — произнес Кхарн. — Этот сброд истекал кровью и умирал на стенах Имперского Дворца, пока ваш Легион удовлетворял свои страсти на терранском населении. Это те, кому кажется, что ваш Легион должен бы пролить свою кровь, как делали мы.
— Двенадцатый всегда совался в самый центр мясорубки, — сказал посол III Легиона. — Нельзя так делать, а потом плакаться, будто понесенные тяжелые потери — это «неправильно». Третий Легион сыграл свою роль в осаде. Мы делали то, что нам приказал Магистр Войны. Гор понимал, что мы способны на нечто более тонкое, нежели просто рваться на пушки лоялистов. Не нас надо винить в прореживании ваших рядов. И в том обстоятельстве, что война оказалась проиграна.
— Может быть, — отозвался Кхарн. — А может, и нет.
— Не будем думать о былом позоре, — произнес посол. — Это было в иное время. Ныне вселенная иная. Мы уже не тот Легион, каким были раньше, — сказал Антей.
Кхарн демонстративно посмотрел на колышущегося демона, который стоял позади, вместе с охраной лорда-посланника.
— Я вижу.
Антей рассмеялся. Это был насыщенный звук: сладкий и сочащийся презрением.
— Не будь категоричен, Кхарн. Твой Легион изменился так же, как и мой, и дело не только в увечьях, которые вы себе нанесли в подражание вашему сломленному повелителю.
— Сними шлем, посланник, — произнес Кхарн. — Мне нравится видеть лица тех, кто оскорбляет Ангрона.
— Я не желал обидеть, — ответил Антей. — Однако так тому и быть.
Он отвернулся и с царственной церемонностью снял свой высокий шлем. Смертный с тонкими конечностями — Дрегер не смог определить, был ли это мужчина, женщина, или же некая смесь того и другого — легко выбежал вперед, чтобы принять его на руки. Лорд-посланник погладил смертного по щеке тыльной стороной кисти, а затем повернулся навстречу Кхарну.
Глазам Дрегера его наружность представлялась отталкивающей. Плоть приобрела лиловый оттенок, широко раскрытые глаза не моргали. Веки были хирургически удалены, и черные, словно пустота, зрачки расширились настолько, что полностью заполнили собой яблоки. Это были холодные и мертвые глаза акулы. Периодически накрашенные красные губы раздвигались, и чрезмерно длинный мясистый язык облизывал глаза, смачивая их.
— Так лучше? — спросил посол III Легиона. Он явно наслаждался эффектом, который его внешность производила на зрителей.
Не терзай Дрегера Гвозди, он бы рассмеялся. Когда-то он рассматривал Легионес Астартес как высшую разновидность человечества. Превосходящую. Как следующий шаг в эволюции человеческого вида. За прошедшее с тех пор время он уже давно успел смириться с тем фактом, что они не представляли собой ничего подобного. Они были генетически сконструированным оружием, которое используют и отбрасывают по необходимости. И все же зрелище того, насколько деградировали и разложились теперь Пожиратели Миров и Дети Императора, насколько далеко они отошли от первоначального замысла, доставляло мрачное веселье.
Впрочем, Гвозди терзали его. Он не засмеялся. Дыхание стало неглубоким, руки непроизвольно сжались в кулаки. Ему хотелось вбить мерзкое насмешливое лицо лорда-посланника внутрь головы.
