— Моя жизнь и так была продлена на срок, куда больший отмерянного природой, господин. Я не боюсь смерти.
Кхарн встал перед ним и посмотрел на него сверху вниз этими безумными, горящими глазами. Он изучал Мальвена, как изучают насекомое; заглядывал ему прямо в душу, и сенешалю казалось, что он уменьшается под пронизывающим взглядом.
— Ты жаждешь смерти, ведь так? Ты хочешь умереть.
Мальвен открыл рот, чтобы возразить, потом закрыл его.
— Я живу, чтобы служить.
Даже ему самому слова показались неубедительными; Кхарн глядел на него без какого-либо выражения. Мальвен опустил взгляд, не способный удерживать зрительный контакт.
— Я… Я давно научился жить в мире с самим собой.
— Мир, — прорычал Кхарн, позволив намеку на эмоции пробиться сквозь спокойную личину. — Мне ненавистно это слово.
Прежде чем Мальвен успел ответить, маска равнодушия вернулась на место.
— Значит, бой закончен?
— Да.
— Расскажи, как это произошло.
— Когда выяснилось, что вы не пришли на поле битвы, большая часть боевых отрядов, собравшихся под нашим знаменем, обратилась против нас, объединившись с Таругаром и его Поглотителями. Нас превосходили в соотношении пять к одному — ни у кого не было сомнений в том, каков будет исход. Те, кто остался верен кровавой клятве, хорошо сражались, но… это была резня. Наш правый фланг смяли, и Поглотители атаковали центр.
Благородное лицо Кхарна исказилось в презрительной усмешке.
— Таругар назвал свой отряд «Поглотителями»?
Мальвен кивнул. Кхарн покачал головой.
— Какая заносчивость. Таругар всегда был самым слабым из них… Знаешь, он ведь ненавидел их.
— Таругар?
— Нет. Примарх.
Мальвен нахмурился.
— Но Поглотители же были…
— Ты сказал, что был брошен кровавый вызов.
— Да, господин. Таругар и его воинство прямо сейчас летят сюда, чтобы ответить на него.
— Кто сражается вместо Таругара? Я так понимаю, он не станет драться с Брондом сам.
— Он выставил чемпиона, который будет сражаться от его имени. Один из его Поглотителей — его называют Расчленителем.
Кхарн наклонился к уху Мальвена, и его голос упал почти до шепота.
— А Бронд?
— Он отказывается выставлять чемпиона, господин. Он сам будет сражаться с рабом Таругара.
Кхарн кивнул, будто ожидал такого ответа.
— Он всегда был горд, этот Аргус. Упрям, как никто другой, но горд. Воин принципов. Пусть даже в ущерб себе.
— Мой повелитель всегда поступал так, как, по его убеждению, было лучше для легиона.
— Ты ему верный слуга, сенешаль, но легион мертв.
Мальвен прикусил язык. Он не осмеливался высказать свои мысли по этому вопросу.
Кхарн смерил его долгим взглядом.
— Теперь расскажи мне об этом Расчленителе.
— Опустившийся и чудовищный потомок Сангвиния. Я не знаю, как получилось, что он сражается за Таругара, но он опасный противник — так мне говорили. Сегодня он убил множество Пожирателей Миров, а также отряд смертных мятежников. Рассказывают, что он обескровил их.
— Хм… Бронд может его победить?
Мальвен ответил не сразу, стыдясь озвучивать свои мысли. Они казались неподобающими верному слуге.
— Я не уверен. Даже если он победит, я сомневаюсь, что Таругар уступит ему.
— Как и я. Он всегда жаждал власти сверх той, которой был достоин.
Мальвен заметил, что Кхарн на мгновение задумался. Его полное отсутствие эмоций тревожило, но он вдруг указал на черепа, разложенные у каменной платформы.
— Собери их.
Мальвен сначала подумал, что они принадлежали посланникам, которых отправляли к Кхарну в течение дня, но теперь он видел, что они были слишком велики. Это были человеческие черепа, но больших размеров. Черепа космических десантников, понял Мальвен. Они были разложены в соответствии с каким-то ритуалом.
Кхарн передал ему сеть, сплетенную из толстых переплетенных волокон, и Мальвен опустился на колени, не обращая внимания на свои протестующие суставы и кровь на грязном полу, начавшую пропитывать полы его рясы.
Он разложил сеть на песке и начал с осторожным почтением складывать на нее черепа, один за другим. Они были тяжелые, будто отлитые из железа. Кости космических десантников были куда плотнее костей смертных. На некоторых их них были следы насилия, указывавшие на причину смерти. У одного над глазницами были красноречивые порезы, которые могло оставить только цепное оружие, а скулы другого до сих пор усеивали почерневшие от огня осколки шрапнели.
Мальвен не задерживался на этих страшных деталях. Он соединил углы сети и крепко связал их. Ему ни за что бы не удалось поднять все шесть черепов, но Кхарн перекинул их через плечо, будто они вовсе ничего не весили. В другой руке он нес «Дитя кровопролития», а его шлем висел на поясе рядом с украшенным плазменным пистолетом из черного железа.
— Меня удивляет, что Бронд отправил тебя сюда. Я не думал, что гордость ему это позволит.
— Он меня не отправлял. По правде говоря, он запретил мне вас разыскивать.
— И тем не менее ты здесь.
— Я здесь.
— Ты странное создание, сенешаль.
— Меня называли и худшими словами.
Кхарн посмотрел на него немигающим взглядом.
— Скажи мне, где будет проходить это состязание.
— Значит, вы собираетесь сражаться, господин?
— Посмотрим.
* * *
Мальвен и Кхарн вышли из темноты Гипергеома под палящий красный свет, и тут же вопли опьяненной кровью толпы обрушились на них, как физический удар. Оглушающие звуки сопроводил грохот грома, когда изломанная линия алой молнии рассекла горящее небо. Жара на поверхности демонического мира была невыносима, и легкие Мальвена горели при каждом натужном вдохе. Он прикрыл глаза от слепящего света и ахнул про себя.
Перед ним лежал ад, во всем его ужасающем величии. Над его головой бурлил и клокотал живой варп, заполняя собой все вокруг. Он перегружал все чувства и разрушал разум всякого, кто долго смотрел на него. Небо покрывали сводящие с ума спирали фиолетового и красного — вихрь жидкого пламени, кипящего страхом, ненавистью и страстью. Эти материализованные эмоции сливались друг с другом, словно разноцветные масла в размешанной воде, извиваясь как змеи.
Немигающее око из дрожащего адского пламени, чья разумность не вызывала сомнений, сияло в центре безумия, как разлом в нереальном пространстве. Оно смотрело с высоты на изрытые взрывами пустоши демонического мира, излучая злобную, неизмеримую по силе ярость, которая вызывала в Мальвене желание убивать.
