— Там, в Долгой Суши, — проревел командир, — полмиллиона анакоретов, стремящихся попасть в Космопорт, единственную точку на карте этой Троном забытой планеты! Перевал — единственное место, где мы можем надеяться остановить Люцивера. Да, иногда подобные задания выпадают слабеньким и беззащитным, но в этом и состоит работа гвардейца, понятно? Умереть, чтобы другие могли жить.
— Если мы оставим наши позиции, что тогда? Как только культисты перевалят через хребет, им откроется прямая дорога на Космопорт. Уяснил? Анакор окажется у тебя за спиной прежде, чем ты сможешь пробиться к транспортнику через все эти толпы. А там ведь будет настоящее побоище — каждый человек на взлетном поле скорее посадит тебя на нож, чем подсадит в корабль впереди себя. Я видел несколько эвакуаций — не самое приятное зрелище.
— Значит, мы остаемся здесь? — спросил Сландер.
— Да, чтоб тебя! Окапываемся. Мы отстоим перевал Инкардин и покажем этим трусам, что значит «держать оборону».
Прослужив тридцать лет в Восьмом полку и уцелев, майор Люка возложил на себя груз ответственности за обучение новых поколений кадийских ударников. Теперь он орал всё время, особенно когда общался со Сландером.
— Ты, тупой, никчемный всезнайка! — кричал командир, когда вокс-оператор рыл траншею для бойцов огневой поддержки. — Копай глубже, понятно?
— Но ведь пыль… — возразил кадет, отряхивая рукава, осыпанные мелким, словно мука тонкого помола, голубым песком Безаны.
— В Очко пыль! — майор Люка орал так громко, что у него вздулись жилы. — Если не будешь рыть глубже, мы тебя прямо тут похороним!
И юноша копал, пока пыль не начала душить его. Все они рыли — Лина, Сландер, Йецке, Даркинс, Гаронн, — по линиям, которые провел здоровой ногой в голубом песке майор Люка, размечая оборонительные позиции.
— Огневая поддержка здесь, резервы тут. Комм-станция тут, командный бункер здесь. Стрелковые ячейки должны быть глубиной в человеческий рост, с гранатоуловителями на дне, вырытыми под углом в тридцать градусов ровно. Я понятно выражаюсь?
— Так точно, сэр! — хором отозвались кадеты.
Феск стоял рядом с Линой, держа пустой мешок из-под муки, в который она засыпала вынутый песок.
Эта семнадцатилетняя девушка — невысокая, крепкая, с бритой головой и большими зелеными глазами — здорово управлялась с клинком. Большинство кадетов находили немного отталкивающими кольца в нижней губе Лины и татуировку в виде аквилы на её левой щеке, но не Феск. Девушка ему скорее нравилась, вот только сама она этого, кажется, не замечала.
— На что-то ты пялишься, — утвердительно сказала Лина.
— Ни на что.
Она продолжила копать. Плечи девушки, выступающие из стандартной зеленой майки с круглым вырезом, были крепкими и поджарыми; ткань липла к мокрой от пота спине, выдавая очертания стройного тела.
— Слышала, тебя разместят в этом окопе.
— С тобой?
— Ни фрага. Я с Даркинсом, а тебе достанется этот неудачник, Йецке, — Лина хохотнула. — Он так обращается с лазвинтовкой… Кто знает, может, ты окажешься первым на его счету.
Феск водрузил мешок с песком на положенное место и немного помедлил, глядя на длинную гравийную дорогу к перевалу, по которой будут наступать враги. Протянувшийся почти на полкилометра подъем вел от Долгой Суши до скалистой вершины хребта Инкардин.
— Что, если они не пойдут по этой дороге?
Перестав копать, Лина вытерла лоб тыльной стороной ладони, оставляя грязно-синие разводы.
— Ты был там, внизу? Участки зыбучих песков глубиной с человека. В них утонет любой, кто попробует свернуть с дороги, и бронетехнике там никак не пройти… Так, бери лопату, твоя очередь.
Рюс прислал за ними личный челнок, оказавшийся величественным катером, достойным магистра войны — с медными накладками повсюду и столовой, украшенной панелями из древесины редкой породы. В последней обнаружилось больше сортов элитного амасека, чем Джарран Келл видел за всю свою жизнь, так что флаг-сержант провел несколько минут, принюхиваясь к каждой бутылке и радостно смеясь, угадывая ту или иную марку.
— Посмотри на это! — крикнул он своему спутнику, поднимая бутылку с золоченой пробкой. — «Гордость Аркадии»!
Просто стыдно было бы оставить такой напиток на поругание бумагомаракам и консулам Администратума.
— Захвати с собой, — сказал Урсакар Крид. — Потом отметим что-нибудь.
Офицер, встретивший их у взрывозащитных ворот посадочного отсека, оказался майором 345-го Кадийского, облаченным в серый парадный мундир, пилотку и одну чёрную кожаную перчатку. Второй рукав был аккуратно закатан до локтя и скреплен булавкой.
— Генерал Крид, — элегантно отсалютовав, произнес майор. Люди всегда пытались проговорить «генерал Крид», не выказав своего волнения. Разумеется, это не представлялось возможным, все равно как попробовать произнести «О, да это же комиссар Яррик!» или «Вы, я так понимаю, командир Паск?»
— Где потеряли? — кивнув, спросил Урсакар.
Встречающий явно растерялся.
— Вашу руку, — объяснил Крид.
— А, на Реллионе-пять, — усмехнулся майор.
— Перевал Предателя?
— Нет, — щеки офицера слегка покраснели, — мою роту прикомандировали к Сорок Пятому.
— Помогали зачистить Шимский лес, то есть.
Майор кивнул, но больше ничего не сказал.
«Да и не нужно, — подумал Келл, — все знают, что в Шимском лесу зазря полегло много хороших людей».
— Говорил я Граску не идти туда, — произнес Крид. — Но тогда я был простым полковником, а он щеголял лампасами, имел боевого опыта на сто лет больше и, скажем так, проблемы с высокомерием. Тебе ещё повезло, что просто потерял руку.
— Благодарю вас, сэр, — ответил офицер.
— Как тебя зовут? — помолчав, спросил Урсакар.
— Майор Фрейт.
— Объясни-ка мне, Фрейт, вот что. Раз меня вызвали, творится нечто скверное. Насколько глубоко увяз магистр войны Рюс?
— Не могу сказать, сэр.
— Ага, — улыбнулся Крид. — Смотри, Келл, тут у нас само воплощение такта, человек, чистый, словно свежевыпавший снег.
Открыв рот, майор тут же снова его захлопнул. Флаг-сержант улыбнулся — подобное всегда случалось с людьми, впервые встретившими Крида. Бедняги ожидали увидеть самого Императора Блистательного в бронежилете и шинели, окруженного сияющим ореолом и нимбом имперского святого, изрекающего елейные заповеди типа: «Блаженны достойные битвы, ибо суждено им стоять неотступно. Блаженны непорочные, ибо вера станет их керамитом».
А получали они, значит, Урсакара И. Крида.
