— Ещё что-нибудь?
— Гм… На Безане ничего не растет, её земля ядовита, поэтому не дышите, когда окажетесь там, — кратко усмехнувшись, капитан Эвери быстро продолжил. — Неделя или две — не проблема, но накапливающееся воздействие приведет к быстро прогрессирующему заболеванию. Эта планета — неподходящее место для долгой кампании.
— Сколько у нас времени до высадки?
— Семь часов.
Урсакар кивнул.
— Уверен, вас ждет множество неотложных дел, капитан.
Пожав руку Эвери, генерал снова повернулся к смотровому окну. Крид стоял, сжимая в сложенных за спиной руках инфопланшет и взирая на голубую планету, словно на хитроумную головоломку, которую в силах разгадать только он сам.
На Безану опускалась ночь, и флаг-сержант Джарран Келл наблюдал за этим через запыленные иллюминаторы транспортника «Аквила». Планета выглядела однообразной даже с большой высоты — кадиец прочел, что жестокие ветра, возникающие на заре и на закате каждого дня вследствие резких температурных скачков, гонят песчаные вихри по сухим, унылым равнинам. Итак, пыльные бури, еретики и война.
Прошел час, возможно больше, а Келл по-прежнему смотрел в темную дымку. Земля постепенно приближалась, но сержант оставался погруженным в раздумья.
— Заходим на посадку, — щелкнул интерком штурмана, лицо которого подсвечивал снизу зеленый экранчик.
— Вот и Космопорт, — добавил он, показывая вниз и налево.
Город под ними освещали ряды желтых натриевых люменов, в сиянии которых Джарран смог разглядеть обширные складские комплексы, жилые блоки, бункеры и эвакуационные лагеря полков Имперской Гвардии.
— Сколько ещё?
— Десять минут.
Кивнув, Келл вернулся в хвост транспортника, упираясь рукой в борт для сохранения равновесия. Силовой кулак флаг-сержанта лежал в грузовом отсеке, так что он проверил заряд силового меча и загнал новую батарею в пробивной лазпистолет. Всякое бывает.
Паутина освещенных полосок превратилась в дороги, лётные полосы, посадочные площадки, ряды приземлившихся транспортников и беспорядочно разбросанные по территории Космопорта, брошенные «Химеры» и «Тауроксы». Джарран заметил разбившийся «Арвус» и вскоре уже различал человеческие фигурки на земле.
— Внизу полная каша, — произнес второй пилот сквозь треск статики и вновь зазвучавший рёв спускающейся «Аквилы».
Келл перещелкнул вокс-бусину на передачу.
— Приземляйся, где сможешь. О нашем прибытии сообщили?
Наступило долгое молчание, в течение которого транспортник постепенно кренился, сбрасывая скорость вхождения.
— Не могу достучаться, — наконец сказал первый пилот. — Видимо, дело в кадовой руде, из-за неё связь такая фрекковая.
Земля неслась к ним — так же, как и толпа гвардейцев, лезущих на барьеры вокруг площадки.
— Они штурмуют посадочную зону! — в панике закричал лётчик.
Крид молчал всю дорогу, и порой генерал напоминал Келлу актёра, сидящего за кулисами и ждущего, когда придет черед сыграть свою роль. Сейчас этот момент быстро приближался.
— Просто приземляйся, — скомандовал Урсакар, щёлкнув воксом. — Кто поумнее, тот поймет, что к чему.
Двигатели в последний раз изрыгнули пламя, отгоняя толпу, заскрипели выдвигающиеся посадочные лыжи, с глухим стуком откинулась хвостовая рампа, и горячий воздух пустынь Безаны ворвался в транспортник.
Нел, командир «Леман Русса» «Гордость Акварии», врезал по топливомеру и выругался.
— Можешь заставить его двигаться быстрее? — рявкнул он в люк.
— Молюсь об этом так же истово, как и вы! — заорал в ответ Дженкс.
Опускалась ночь, и передовые охотничьи отряды анакоретов отставали от «Гордости» всего на километр-другой. Образы врагов продолжали возникать в мыслях Нела — скрытые под капюшонами лица, плотно замотанные чёрными тряпками, налитые кровью глаза, обведенные сурьмой, фрагменты бронежилетов, лазпистолеты и серповидные клинки культа в руках. Каждый раз, когда анакореты смотрели на танкиста, его бросало в дрожь. Нел не хотел, чтобы его взяли живьем — он слышал, что культисты делают с пленными.
«Быстрее», думал командир. «Гордость» отступала весь день и сумела добраться до перевала, но Нел не знал, хватит ли им топлива — и времени, — чтобы подняться на вершину.
— Мы замедляемся! — крикнул он, заметив, что двигатели начали вибрировать.
— Делаю всё, что могу, — отозвался водитель.
Хотя Нел никогда не был особо религиозным человеком, сейчас он молился, вспоминая всё известные наставления — а топливо уже плескалось на дне баков, и выхлопная система начинала изрыгать густой чёрный дым.
«Леман Русс» поднимался по узкой гравийной дороге, соединяющей Долгую Сушь с вершиной хребта Инкардин. Кто бы ни проложил эту трассу к плато, он не стал идти зигзагами вверх по склону, а, придерживаясь прямых линий, построил трехкилометровый участок с возвышением на триста метров.
Раздалось чихание двигателей, и «Гордость» задергалась. Нел принялся раскачиваться взад-вперед, словно это могло ускорить танк, а вокруг уже начали завиваться пылевые вихри — приближались вечерние бури. Прикрыв рот ладонью, командир отчаянно всматривался вперед, но вскоре оказался не в силах что-либо разглядеть. Ветра гнали мелкие кристаллики голубого песка прямо вверх по склону, и, нырнув в «Леман Русса», Нел захлопнул крышку люка.
— Как там фильтры?
— Очистил их сегодня утром, — ответил Дженкс. — Должны продержаться.
То, как водитель произнес «должны», не особо успокоило Нела.
Медленно, слишком медленно «Гордость» пропыхтела последние полкилометра и взобралась на вершину, но вдруг танк резко остановился и двигатель взвыл.
— Не понимаю, в чем дело, — сообщил Дженкс, давя на педали. — Мы застряли.
— Трон! — выразился Нел, и, крутанув рукоять на крышке, распахнул люк.
Внутрь танка ворвались песчаные вихри, и выбравшемуся наружу командиру потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, во что они врезались.
— Это фрекканая «Эгида», кто-то оставил укрепления посреди дороги! — крикнул Нел водителю. — Объезжай вокруг.
В этот момент двигатели жалобно заскулили.
— Дженкс! — завопил командир. — Фильтры!
Вырубив моторы, водитель тоже выбрался наружу.
Нел орал на Дженкса до тех пор, пока через песчаную вьюгу не пробился луч света. Они увидели человека, который сигналил переносным люминатором, словно офицер по управлению движением на военной базе. У незнакомца оказались густые седые брови и, судя по полоске пота на униформе, немного выпирающий живот. Командир «Гордости» уставился на него, не веря своим глазам.
