Уже в годы юности на мрачной планете Кемосе Люций выделялся, словно жемчужина в грязи, благодаря огромному таланту, который мог вложить в любое желанное дело, и мальчишескому обаянию, не омрачённому даже суровым воздухом родины. Люций быстро нашёл себе покровителей и начал учиться всему, но в первую очередь искусству войны, ведь его всегда завораживало убийство. Но глаза юноши сияли не на лекциях по полномасштабной стратегии и не на уроках тактического анализа, о нет… юного Люция завораживал личный триумф — дуэль, состязание, бой на мечах. Лишь так может проявить себя истинный воин, лишь так слава и обожание могут достаться ему одному и лишь так он сможет испить сладкое вино победы.
И так жаден был Люций до личной славы, что вся его жизнь словно расплавленный металл стекала в форму поиска превосходства. К поре зрелости юноша уже превзошёл классические стили, которым его учили мастера-оружейники Кемоса. Во время обучения Люций оставил другим ученикам сотни шрамов, то и дело «случайно» лишая их глаза или пальца, а его рапира забрала жизни десятков грабителей и якобы напавших на него нищих. Его характер вновь и вновь вызывал вопросы, но мастерство было неоспоримо. Взрослеющий Люций придал понятию одарённости новый смысл. Против сверстников он бился с равнодушным презрением, играя как кошка с раненой мышью, а затем оставлял шрам, знаменующий поражение, но против учителей бился как одержимый, устремляя к победе всё мастерство до последней капли.
И вот во время проводимого старейшинами Кемоса ежегодного состязания его виртуозное владение мечом привлекло внимание громадного незнакомца, который наблюдал из теней. Во время последнего раунда Золотого Меча кто-то изменил турнирные списки, и молодой фехтовальщик встретился со знаменитым чемпионом, который был в два раза старше его. В первые минуты Люций показал себя лучшим воином, но затем был отброшен ударом колена в живот. Задыхающийся юнец пятился и петлял, пытаясь прийти в себя. А затем он нахмурился и набросился на врага, режа вены, рассекая руки, убивая… Разъярённые безжалостным расчленением своего кумира фанаты бросились на арену. Началась беспорядочная свалка.
Тут бы Люция и ждал кровавый конец, если бы не вмешательство огромного чужака. Когда всё успокоилось, они оба исчезли, и люди Кемоса никогда больше не видели Люция. Незнакомец, старший сержант III Легиона, был так впечатлён талантом и решимостью Люция, что предложил вступить в ряды Легионес Астартес, на что тот с радостью согласился. Так началась служба юного воина, который однажды станет образцом безумия и зла, поразившего Детей Императора.
Крестовый поход одиночки
Наделённый невообразимой смертным силой после благословенного принятия в ряды Астартес Люций стал ещё искусней во владении клинком и оставлял своих братьев далеко позади в каждом из устраиваемых сержантами ежедневных занятий. Так, однажды вечером перед Пиром Благословения Императора, Люций провёл полную последовательность безупречных побед над каждой из клинковых машин в тренировочных клетках — достижение, которого никто не добился раньше, и никто не повторил позже.
Уверенность и превосходные навыки Люция вызвали бы враждебность у обычных людей, но братья искренне его восхваляли, ведь превыше всего их легион ценил именно совершенство. Вскоре Люций привлёк внимание лорда-командора Эйдолона. За годы Великого крестового похода мастерство мечника помогло привести к покорности десятки миров, за что он был награждён руководством 13-й ротой. Сначала Эйдолону казалось, что он доверился Люцию не зря, пусть юный мечник и был самодоволен и эгоистичен, но военное мастерство его всегда было безупречным. Однако этого нельзя было сказать о душе Люция.
И после принятия в верхние эшелоны мечник славился надменностью. Он без раздумий бросался в любой бой и неизменно выходил победителем. На Алилуйе Прайм Люций разбил головы охранявших еретика Малахойра шестируких мечников-големов рукоятью после того, как лезвие клинка отскочило от их шкуры. В битвах в кромешной тьме под горой Олхит на спор с лордами-командорами выследил и истребил за один день голодных ксенотварей, известных как оборванные дьяволы. Его меч стал опорой подавления фаушской революции и им же при великом Прорыве он отсёк голову Ложному Дорну. Многие месяцы проходили прежде, чем Люций совершал хотя бы одну ошибку.
Эти частые демонстрации воинского превосходства лишь раздували и без того огромное самодовольство воина. Да, он спас жизни бесчисленным братьям, но никогда не упускал шанса похвастаться своим благородством. Становилось всё более ясно, что Люций сражался, чтобы доказать галактике своё превосходство, а не потому, что верил в объединение человечества Императором.
В те годы братья посмеивались над Люцием, говоря, что он слишком «милый». Да, непревзойдённый дуэлянт оставил другим тысячи шрамов, но сам он ни разу не ощутил укуса меча. Что и заставило Люция покрыть ритуальными шрамами грудь и лицо после того, как ему сломал нос другой капитан, Гарвель Локен. Мечник решил, что раз ни один воин недостаточно хорош, чтобы оставить ему славный шрам, то он должен нанести их себе сам. И он резал, иногда погружая острие меча по палец, а иногда высекая полоску в черепе под бритой головой. Другим братьям это самобичевание казалось странным, но достойным и благочестивым. Правда же была гораздо мрачнее.
В ходе войн легиона Люций начал приравнивать боль к успеху. Сеть покрывающих плоть шрамов становилась всё заметнее и глубже, отражая укоренившийся в душе опасный мазохизм. Если же Люцию не удавалась продемонстрировать своё выдающееся мастерство, то его злоба и раздражительность часто вырывались на поверхность. Слова его брата-капитана, спокойного Саула Тарвица, помогали Люцию видеть свои изъяны, и он, следует отдать должное, искренне пытался с ними бороться ради дружбы, но этого было мало.
Ересь раскрыта
Истинное падение Детей Императора началось с раскрытием замыслов Гора. Первым среди них был примарх Фулгрим, Фениксиец, пытавшийся спасти брата от него самого, но безнадёжно оплетённый словами и орудиями магистра войны. Следующими поддались духовные и воинские предводители легиона, совращённые обещаниями совершенства и пойманные на крючок излишеств.
Постепенно порча распространилась и среди обычных воинов, ведь Дети Императора во всём почитали своего примарха и его лордов-командоров, подчиняясь их воле. Коварный план Гора начал приносить плоды, а распутство с необыкновенной быстротой охватывало III Легион. Когда магистр войны приказал предавшим легионам обрушиться на верных братьев, бесчисленные Дети Императора уже покорились Тёмному Князю.
