— Что ты тут делаешь, Гарри?
— Ничего, — ответил он сдавленным голосом. — Просто... проверяю одну весьма глупую теорию...
— Ты получил пригласительное письмо из Хогвартса?
Гарри застыл на месте.
— Да, — сказали его губы после короткой паузы, — я получил письмо из Хогвартса. Они написали, чтобы я отправил им ответ с совой к 31-му июля, но...
— Но у тебя нет совы. Бедный мальчик! Даже не представляю, о чём они думали, посылая тебе стандартное приглашение.
Морщинистая рука с раскрытой ладонью высунулась из-за забора. С трудом понимая, что происходит, Гарри отдал конверт.
— Я всё сделаю, дорогой, — сказала миссис Фигг, — сейчас с кем-нибудь отправлю.
И её лицо, торчавшее над забором, исчезло.
Во дворе надолго воцарилась тишина, которую, в конце концов, нарушил тихий возглас мальчика.
— Что?!
Глава 2. Всё, во что я верю – ложь
«Конечно, это моя вина. Лишь я несу за всё ответственность».
— Давайте ещё раз всё проясним, — сказал Гарри. — Если ты, папа, действительно взлетишь и будешь уверен в отсутствии скрытых верёвок, то это будет считаться достаточным доказательством существования магии. Ты не будешь отпираться и называть происходящее обычными фокусами. Так будет честно. Если подобная демонстрация уже сейчас кажется тебе недостаточной, то мы можем придумать другой эксперимент.
Отец Гарри, профессор Майкл Веррес-Эванс, закатил глаза:
— Да, Гарри.
— Теперь ты, мама. Твоя теория заключается в том, что профессор сможет сделать это, но если ничего не произойдёт, то ты признаешь, что ошибалась. И не будешь говорить, что магия не работает, когда люди настроены скептично и тому подобное.
Заместитель директора Минерва МакГонагалл с удивлением смотрела на Гарри. Она выглядела как настоящая ведьма — одетая в чёрную мантию и остроконечную шляпу. Но разговаривала официальным тоном с шотландским акцентом, что совсем не вязалось с её внешним видом.
— Так этого будет достаточно, мистер Поттер? — уточнила волшебница. — Можно начинать демонстрацию?
— Достаточно? Скорее всего, нет, — ответил Гарри, — но это точно поможет. Начинайте, заместитель директора.
— Можно просто «профессор», — сказала она, — Вингардиум левиоса.
Гарри посмотрел на отца.
— Гм.
Тот посмотрел на него и повторил эхом:
— Гм.
Затем он перевёл взгляд на профессора МакГонагалл и сказал:
— Ладно, можете опустить меня вниз.
Майкл Веррес-Эванс медленно приземлился на пол.
Гарри провёл рукой по волосам. Может, дело было в том, что некоторая его часть заранее знала результат, но...
— Почему-то меня это не впечатлило, — сказал он. — Я думал, что моя реакция будет более драматичной, учитывая, что я стал свидетелем события бесконечно малой вероятности.
Он остановился — мать, МакГонагалл и даже отец снова смотрели на него с тем самым выражением лица.
— Я имею в виду ситуацию, когда всё, во что веришь, оказывается ложью.
В самом деле, увиденное должно было шокировать гораздо сильнее. Сейчас его мозгу следовало бы перебирать все возможные гипотезы об устройстве вселенной, которые говорили бы о невозможности того, что только что случилось. Вместо этого его рассудок говорил: «Ладно, я видел, как профессор из Хогвартса махнул палочкой, и мой отец поднялся в воздух. И что тут такого?»
Колдунья немного удивлённо улыбнулась ему:
— Вы хотели бы продолжить демонстрацию, мистер Поттер?
— Вы не обязаны, — ответил Гарри, — мы провели необходимый эксперимент. Но...
Он колебался. Хотелось увидеть больше. В конце концов, сейчас, учитывая обстоятельства, любопытство было правильным и уместным.
— Что ещё вы можете показать?
Профессор МакГонагалл превратилась в кошку.
Гарри отскочил назад так быстро, что споткнулся о стопку книг и звучно шмякнулся на пол.
В тот же миг маленькая полосатая кошка вновь стала женщиной в чёрной мантии.
— Извините, мистер Поттер, — с сочувствующей улыбкой сказала МакГонагалл. — Я должна была вас предупредить.
Гарри еле дышал от потрясения:
— Как вы это сделали?!
— Это просто трансфигурация, — ответила МакГонагалл. — Трансформация анимага, если говорить точно.
— Вы превратились в кошку! В МАЛЕНЬКУЮ кошку! Вы нарушили закон сохранения энергии! Это не какое-то условное правило. Энергия выражается с помощью гамильтониана, а при нарушении закона сохранения теряется унитарность! Получается распространение сигналов быстрее скорости света! И кошки СЛОЖНЫЕ! Человеческий разум просто не в состоянии представить себе всю кошачью анатомию и всю кошачью биохимию, не говоря о неврологии. Как можно продолжать думать, используя мозг размером с кошачий?
МакГонагалл улыбнулась шире:
— Магия.
— Магии недостаточно, чтобы делать такое. Вы должны быть богом!
МакГонагалл моргнула:
— В первый раз меня называют подобным образом.
Взгляд Гарри затуманился, его разум принялся подсчитывать причинённый ущерб. Вся идея цельной вселенной с математически обоснованными законами, все представления физики пошли коту (точнее, кошке) под хвост.
Три тысячи лет люди по маленьким кусочкам складывали картину мира, узнавали, что музыка планет имеет ту же мелодию, что и падающее яблоко, искали истинные универсальные законы, для которых нет исключений и которые, принимая простую математическую форму, управляли даже малейшими частицами.... И ещё тот факт, что сознание находится в мозге, и что мозг состоит из нейронов, и что мозг равен личности....
А тут женщина превращается в кошку, только и всего.
Гарри хотел задать тысячу вопросов, но в итоге вырвался один:
— Что это за словосочетание Вингардиум Левиоса? Кто придумывает слова к этим заклинаниям, дети дошкольного возраста?
— Закончим на этом, мистер Поттер, — остановила его МакГонагалл, её глаза весело поблёскивали. — Если вы хотите изучать магию, нам необходимо обговорить все детали вашего поступления в Хогвартс.
— Верно, — задумчиво ответил Гарри. Он собрался с мыслями. Несмотря на всё произошедшее, у него ещё оставался экспериментальный метод, и об этом стоило помнить. — Так как же мне попасть в Хогвартс?
МакГонагалл коротко усмехнулась.
— Подожди, Гарри, — вмешался его отец. — Ты же знаешь, по каким причинам ты до сих пор не посещаешь школу. Что будем делать с ними?
МакГонагалл повернулась к Майклу:
— Какие причины? О чём вы говорите?
— У меня нарушения сна, — сказал Гарри, беспомощно разводя руками. — В моём биологическом дне двадцать шесть часов, я каждый день ложусь спать на два часа позже. Десять вечера, двенадцать, два часа, четыре утра и так по кругу. Даже если я заставлю себя встать раньше, это не поможет — весь следующий день я буду разбитый. Поэтому я до сих пор не хожу в обычную школу.
