Цепной топор еще несколько секунд ревел — пока дрожащий хозяин не опустил его.
— Отличная работа, Харук. Для апотекария ты неплохо справляешься с работой мясника.
Фабий убрал оружие в кобуру и прошел мимо Пожирателя Миров.
— Ну же, следуй за мной. На безделье нет времени. Шестнадцатый легион, быть может, и повержен, но силы сопротивляться у него еще есть. И убедись, что этот проклятый вокс-диктофон работает. Мои наблюдения должны быть записаны для будущих поколений.
Фабий прошел по телам Сынов Гора и собственных искалеченных рабов. Он не обращал на последних внимания, хотя некоторые еще были живы и умоляюще хныкали вслед ему и Харуку.
Мавзолей тряхнуло, и пыль слетела вниз, оседая на пурпурной броне апотекария, направлявшегося к своей цели. Где-то наверху, на орбите демонического мира, его боевой корабль, «Прекрасный», вместе с остальным флотом ровнял город-крепость с землей. Он забрал себе корабль после того, как в катастрофе на Скалатраксе погибло большинство — если не все — высших чинов Третьего легиона. Тогда на него легла обязанность командовать своими братьями в войне, на пути к победе. Во имя этой самой победы он привел их на Луперкалиос Во имя этой победы он явился сюда, чтобы вскрыть гроб с телом Магистра войны и взять то, чего так жаждал.
Сенсоры его брони обследовали склеп и продемонстрировали ему изменчивую пленку стазис-поля, хранившее в себе тело Гора Луперкаля. Это тело было искалечено и изуродовано, но даже в смерти сохраняло величественность. Даже теперь оно не потеряло источник той силы, что наполняла его при жизни. Каких же высот можно достичь, имея этот источник… Фабий собирался это выяснить.
— Ооо… Что они с тобой сделали, отец братьев моих…
Он провел пальцами вдоль линий стазис-поля.
— Разделили величественный шедевр на примитивные элементы… Превратили утонченнейший механизм в гору мяса. Взгляни на него, Харук! Взгляни, как его испортили. Это преступление, это грех — прятать в гробнице столь полезный материал. И ради чего?
Фабий взглянул на Харука.
— Скажи… Я не плачу?
— Ннн… Нет…
— Хорошо. Это было бы пустой тратой жидкости. Неумеренность в эмоциях — такая же слабость, как их отсутствие. Харук, отметь эти слова в записях и сделай их своим принципом. Огонь должен гореть при правильной температуре. Разгоревшись слишком сильно, он израсходует весь доступный кислород и потухнет. Горя слишком слабо, он пропадет. В любом случае, огня больше не будет. Ясно? — Фабий изящно взмахнул рукой.
— Д… Да…
— И главная задача состоит в том, чтобы найти эту правильную температуру, а затем поддерживать ее до бесконечности. Сентиментальность должна уравновешиваться прагматичностью, жестокость — милосердием. И ты, Харук, — живое тому подтверждение. Ведь я тебя помиловал, не правда ли? Хотя мог бы наказать за прегрешения, многочисленные и весьма разнообразные.
Фабий развернулся и ткнул пальцем в покрытую операционными шрамами кожу между неодинаковыми глазами Харука.
— После того, как атаковал меня в моей полевой лаборатории на Норсисе, а затем позже, на ледниках Тарнгека, я мог положить конец твоему жалкому существованию. Но я этого не сделал, потому что раньше мы были пусть и не друзьями, но коллегами. И потому что было бы преступлением губить твои способности.
Он ударил стазис-поле кулаком, отчего то рассыпало искры и замерцало.
— И точно так же преступление — губить его. Понятно тебе, Харук?
Харук моргнул. Он ничего не ответил, но его глаза говорили больше, чем могла бы сказать целая книга. За усиленным черепом скрывалась целая библиотека эмоций, но страницы ее никогда ни перед кем не раскроются.
— Я спас тебя, Харук. Я спас тебя от болтерного снаряда — моего болтерного снаряда! — в голове. А также от тоскливой песни тех варварских кортикальных имплантатов, которые ты демонстрировал со столь неуместной гордостью, — Фабий улыбнулся. — Я закрыл эту музыкальную шкатулку, да?
— Д… Да… З… За… Крыл…
— Именно. Как и в случае с тобой, я превращу эту развалину в нечто достойное. — Фабий вновь повернулся к стазис-полю. — Что боги разрушили, я восстановлю!
Его тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке.
— Ха! Боги! Какой же гордыней несет от этого слова. Нет никаких богов. — Он коснулся поля. — Ведь ради этого мы и сражались, Харук. Твой генетический отец понимал это — и мой тоже, я так думаю. Мы были освободителями, мы спасали галактику от суеверий и безумия. Но нет, Гору потребовалось вернуть все это и заключить необдуманный союз с многомерными разумами, что питаются наивностью и страхом. И посмотри же на нас теперь, Харук, посмотри, во что мы превратились, — в варваров, зверей, глупцов. Но кто-то же должен вернуть нас на правильный путь?
— Д… Да…
— Претендентов немало. Однако именно на мне, как на последнем здравомыслящем человеке в этой безумной вселенной, лежит данная обязанность. Высоко неся огонь разума, я выведу своих товарищей из мрака и темноты. — он улыбнулся: — Должно быть, во мне говорит идеалист.
Он задумался, а потом бросил взгляд на Харука.
— Эм… Вычеркни это из записей. Думаю, не стоит сохранять свидетельства подобной наивности.
Он опять посмотрел на останки Магистра войны, и улыбка его увяла. Старые обиды и разногласия всплыли в его душе, когда он встретил невидящий взгляд Гора Луперкаля. Он закрыл глаза. Сколько раз он оказывался близок к цели… Он посмотрел на Харука. Когда-то бывший апотекарий был всего лишь одной из преград, помещенной на его пути врагами, смертными и бессмертными. Теперь же Пожиратель Миров стал одним из его последователей наряду с другими воинами, которых Фабий отобрал из легионов, погрязших в междоусобицах и даже теперь продолжавших сражаться над головой. Он отыскивал в грязи бриллианты и огранял их, давая им предназначение более высокое, чем они могли иметь в презренной борьбе за позиции военачальников и тиранов. Свое предназначение. А скоро за ним последуют и другие. Они увидят, что он прав. Что только он предлагает путь вперед. И они присоединятся к нему. Они продолжат Великий крестовый поход, оставив в прошлом все неудачи и ошибки. Галактику поглотит огонь, а из ее пепла поднимется новое человечество, достигшее апофеоза с его помощью.
— Да… Я выведу их из тьмы! — Он не сводил взгляда с трупа в стазис-поле. — Хотят они этого или нет.
Фабий хлопнул в ладоши. Вдали слышался грохот орбитальной бомбардировки и рев болтеров: его последователи зачищали Монумент от всего живого. Эти звуки казались ему музыкой, боем барабанов на параде.
