– Я не стал бы очень полагаться на все это! – предостерег его Оддбранд. – Теперь все может заметно измениться. Едва ли в лучшую сторону для туалов, но, видишь ли, раньше мы знали, чего ждать от них днем, а чего ночью, а теперь они стали непредсказуемы.
– Ну уж нашего конунга им не обмануть! – с гордостью ответил Рёгнир. – Он сам непредсказуем и хитер, как Локи! Да и мы тут не робкого десятка, так что мимо наших земель им не пройти так легко, как они думают! Одного я не пойму: как им удалось добраться до Аскефьорда и взять в плен йомфру Сэлу, если у нас о них никто много лет не слышал? Не по воздуху же они перелетели мимо Хэдмарланда!
– Это длинная и увлекательная сага… – намекнул Оддбранд, и тут сам Рёгнир заторопился:
– Да, да, я неученый болван, что держу гостей на берегу, после того как сам чуть не набросился на них, как Хард Бешеный Лосось! Ха-ха, слышали про такого? Да, я вам еще тогда рассказывал! Ну, сталкивайте ваш корабль, я приглашаю вас несколько деньков отдохнуть у меня в гостях! Заодно расскажете, как там дела у вас в Дымной Горе, как родичи. Надо же, ты все про моих запомнила! – Рёгнир с уважением посмотрел на Сэлу, а потом вдруг ухмыльнулся. – Только вот, девушка, одну ты ошибочку допустила.
– Какую же? – Сэла почти обиделась: она имела хорошую память и не сомневалась, что не перепутала имена сыновей или женщин Рёгнировой семьи.
– А такую! Халар-то мой – не младший сын!
– Не младший? А какой же?
– А такой, что средний! – Рёгнир с удовольствием захохотал. – Младший-то теперь у нас Гуннар! Мы его родили на другой год, как я домой от вас воротился!
Когда «Конь» уже выгребал вслед за «Змеем» из заливчика, где ночевали, Сэла подумала: наверное, уж фру Гудборг сразу ее узнает. И может быть, у нее найдется подходящее простое платье. Незачем, в самом-то деле, расхаживать тут, как красавица Грайне после бегства с отважным Диармайдом.
Всю зиму и весну, все то время, как Торвард конунг почти в одиночку искал победы над своим врагом, Бергвид сын Стюрмира собирал на него войско. Вместе с дружиной, сестрой и кое-кем из приближенных он разъезжал по округам и усадьбам, собирал маленькие местные тинги, приносил жертвы в маленьких местных святилищах, напоминал о старых обидах и о смерти ненавистного Торбранда конунга, призывал квиттов в поход. Пламенные речи произносил в основном Марберг сын Донберга, к которому за это время уже пристало прозвище Красноречивый. Сам Бергвид в основном показывал свой кубок, Дракон Памяти, а говорить начинал только вечером на пиру у очередного хозяина. Речи его были угрюмы и бессвязны, но в глазах простолюдинов мрачная решимость потомка квиттингских конунгов выглядела значительно и внушала уважение. Набеги фьяллей остались в прошлом, и уже выросло новое поколение бойцов, жаждущих добычи и славы, но не имеющих плачевного опыта поражений и не знающих, что такое на самом деле война.
– А так всегда и бывает! – говорил Вильбранд Межевой Камень, хёвдинг округи Хетберг. – Именно поэтому мирные договоры конунгов обновляются каждые тридцать лет. Взять хотя бы слэттов и бьярров, или фьяллей и Южный берег, или раудов и кваргов. Во-первых, за тридцать лет умирает прежний конунг и новому требуется новый договор. А во-вторых, за тридцать лет вырастает поколение, жаждущее славы, и идет в набег, чтобы не отстать от отцов и дедов. А за набегом обычно следует договор. Заключается прекрасный выгодный брак между враждующими сторонами, чтобы через поколение внуки могли яростно передраться за наследство общего деда! Как говорится, у всякой палки два конца.
Вильбранд хёвдинг сам мог служить подтверждением многих этих истин. Сначала он был союзником Бергвида и даже отдал ему в жены свою сестру Хильдвину. Потом начались ссоры, да и фру Хильдвина через шесть лет развелась с мужем и ушла не к кому-нибудь, а к Вигмару Лисице с Золотого озера, в союзе с которым Вильбранд хёвдинг в прошлом году воевал против Бергвида. Но вот времена опять изменились, Бергвид сын Стюрмира примирился с другими хёвдингами, и Вильбранд из Хетберга одним из первых согласился идти в союзе с ним на фьяллей. Войско он мог дать не очень большое, но его благородное происхождение, ум, учтивая приветливость и здравый смысл очень помогали Бергвиду привлекать новых сторонников.
Тьодольв из рода Дрекингов, хёвдинг округи Эйнеркрет, согласился быстро и охотно, и таким образом весь западный берег Квиттинга присоединился к Бергвиду. Острый мыс в счет не шел, потому что почти все его боеспособное население составляло свиту Хильды Отважной.
Она же, Хильда, от имени Бергвида съездила в округу Нагорье к Хагиру Синеглазому, их родичу и наследнику славного рода Лейрингов. Сам Бергвид не смел показаться ему на глаза, и не без оснований.
– Тролли с ним, с Бергвидом и с кубком, я прощу ему моего серебряного дракона, если он наконец-то взялся за дело и будет воевать с фьяллями, а не с квиттами! – говорил Хагир. – Если он сам признается, что украл его у меня, то я пойду с ним в поход…
– Если бы он признался! – насмешливо поправила его жена, фру Хлейна. – Но только он никогда не признается, скорее лопнет, так что ты можешь, мой доблестный герой, спокойно оставаться дома!
– Ну и пусть идет к троллям! Ладно, я соберу тинг, пусть люди идут к нему, если им захочется, я никого не стану удерживать. А что об этом думает Даг Кремневый?
Только из двух квиттингских областей – Железного Кольца и Раудберги – войско Бергвида не получило ни одного человека. Вигмар Лисица был так решительно настроен против него, что не желал иметь с ним никакого дела, а его зять, Лейкнир хёвдинг из Раудберги, ни в чем не шел против воли Вигмара. Это было обидно, поскольку округа Железного Кольца могла считаться наиболее населенной и богатой после Восточного побережья, но просить о чем-то Вигмара Лисицу Бергвид не согласился бы ни за какие сокровища.
Однако еще за месяц до начала лета у него собралось около двух тысяч человек. Почти у всех усадеб западного побережья стояли боевые корабли, ожидая только знака. Больше ждать было некого, промедление могло только открыть фьяллям их намерения. Иные опасались, что две тысячи – маловато для войны с Фьялленландом, но Бергвид полагался на внезапность нападения, отвагу квиттов и правоту затеянного дела. А более расчетливые из его сподвижников надеялись на то, что как раз в это время Торвард конунг, никогда не проводивший лето дома, сам уйдет в поход и уведет из Фьялленланда немало воинов, притом лучших.
В первые дни лета[9] в святилище Хестирнэс снова приносили жертвы. Народу собралось еще больше, чем в день памятного тинга: теперь здесь были многие из тех, кого Бергвид успел за это время собрать. Западные, восточные, южные квитты в ярких разноцветных плащах, с блестящими шлемами на головах, с круглыми окрашенными щитами в руках заняли все пространство берега возле мыса Коней и склоны двух ближайших холмов. Оглядывая это блещущее оружием море с площадки святилища, Бергвид чувствовал, что грудь его раздувается от гордости и счастья, как парус на ветру. За всю его беспокойную жизнь у него в руках еще ни разу не собиралось такой могучей силы. Хотя трое вождей похода – он сам, Вильдбранд хёвдинг и Тьодольв хёвдинг – считались равноправными, все знали, что именно Бергвид, наследник квиттингских конунгов, был его вдохновителем и его душой. Поход в чужую землю служил ему только средством завоевать свою собственную.
