— Мы будем рядом, — сказал Мин, и ободряющим жестом положил ладонь на руку Корландриля. — И если я правильно догадался о твоих сомнениях, тебе следует помнить, что Тирианна была некогда Зловещим Мстителем. На самом деле не ты ли судил о воинах более жестко?
Корландриль вынужден был согласиться, что несколько раз признавался в этом перед остальными. Теперь его взгляды претерпели значительные изменения, но он все же несколько волновался.
— Я бы хотел еще немного потренироваться, прежде чем рискну выйти отсюда, — заявил он.
— Вздор! — заявил Мин. — Ты слишком хорошо овладел искусством скрытности. Пришла пора вернуться на свет и вновь насладиться Алайтоком.
— Если ты погрузишься здесь в размышления, подобно Кенайнату, это тебе не поможет, — добавил Архулеш. — Что тебе действительно нужно, это общение с другими.
— И графин или даже два летней лозы, — добавила Элиссанадрин. Это предложение разбудило в Корландриле желание немного побаловать себя, погрузившись в разговоры за бокалом вина.
— Ты права, настало время празднества, а не скорби, — провозгласил Корландриль, расплывшись в улыбке под шлемом. — Кхаин может держать здесь Кенайната, но я следую учениям Курноуса. Меня ждут вино и песня, и, быть может, навещу нескольких старых друзей.
Остальные примолкли, и Корландриль ощутил за спиной чье-то присутствие, легкий холодок, будто шею обдало порывом ветра. Он повернулся и увидел, что на него смотрит Кенайнат.
— Мне жаль, я не…
— Никаких извинений. Я бы не захотел, чтобы ты оставался, у тебя еще есть свобода. Будь счастлив теперь, наслаждайся жизнью, пока можешь, ты заслужил это право.
Сделав несколько шагов, Кенайнат остановился и посмотрел через плечо на Корландриля.
— Не забывай ни меня, ни Смертельную Тень, которые дали тебе эту способность. Ты заключил договор с Кроваворуким богом, и он — часть тебя. Живи с удовольствием и усердно тренируйся, следи за призывом к битве и возвращайся ко мне.
Корландриль низко поклонился, присмиренный словами экзарха.
— Я вернусь завтра, и мы продолжим. Я не могу отринуть дар Кхаина, и надеюсь, что ты поведешь меня.
Кивнув в ответ, экзарх удалился, и его поглотила темнота храма.
Перед Войной в Небесах Эльданеш, брат меченосца и друг ястребов, повстречал кошмарное полчище автохтинийцев и испугался. Врагов — не сосчитать, а эльдаров мало. Не за себя опасался Эльданеш, но за жизни своих воинов. Когда Эльданеш готовился к грядущей битве, раздался грохот, и в воздухе появилось огненное облако. Сам Кхаин, железнокожий и огненно-кровный, прибыл с копьем и щитом и встал рядом со смертным князем. Хотя Кхаин ненавидел Эльданеша, и Эльданеш не любил Кхаина, Кроваворукий защитит эльдаров от их врагов. И так случилось, что присутствие бога войны сдержало страх Эльданеша, и эльдары одержали победу над автохтинийцами.
Корландриль разгладил изящное закругление из замазки цвета слоновой кости, придавая форму бедру статуэтки, которая обретала очертания в его руках. Прежнее его я, сущность художника, которая сохранилась в Корландриле-воине, понимала, что это еще неотделанное украшение, но пальцы Жалящего Скорпиона все еще сохраняли ловкость и мастерство, присущие его прежнему Пути. Это была скульптура Иши, так же, как и четыре других, которые он добавил к своей коллекции с тех пор, как впервые покинул храм. Это помогало ему сосредоточиться на том мгновении, когда его отношения с Тирианной были безупречны. Корландриль также примирился с отчуждением, которое возникло между ним и Арадрианом, и осознал, что торжественное открытие его скульптуры не было началом их разногласий.
Не признавать того, что его друг изменился с тех пор, как отправился в межзвездное путешествие, было ребячеством. Практичным взглядом воина, скорее, чем идеалистическим взглядом художника, Корландриль видел, что он также сильно изменился за время отсутствия Арадриана. Вспоминая, каким он был тщеславным скульптором, Корландриль удивлялся сейчас, почему он так крепко держался за это прошлое.
Зазвонил дверной колокол, и Корландриль, встав, жестом дал команду двери открыться. Не посмотрев, кто пришел к нему, он пересек квартиру и вошел в умывальную, чтобы удалить с рук частицы замазки. Возможно, это Мин или Элиссанадрин, оба они навещали его регулярно.
— Все опять меняется. — Голос посетителя не принадлежал ни Элиссанадрин, ни Мину, хотя был странно знакомым. Корландриль повернулся, чтобы поприветствовать прибывшего.
Это был Арадриан.
Он одет в обтягивающий сине-зеленый костюм невнятных очертаний. На нем ремень и пояс с множеством мешочков и карманов, а на бедре висит длинный нож. Одеяние странника.
— Все опять меняется, — согласился Корландриль. Он вспомнил о своих манерах и жестом пригласил Арадриана садиться. Странник отказался, слегка качнув головой.
— Я пришел из уважения к дружбе, которая была некогда между нами, — произнес Арадриан. — Подумал, что было бы неправильно не повидать тебя, вернувшись на Алайток.
— Я рад, что ты пришел, — сказал Корландриль. — Я должен перед тобой извиниться за свое поведение в последнюю нашу встречу.
— Никогда мы не причиняли друг другу зла умышленно, и оба мы испытываем друг к другу только уважение.
— Надеюсь, твои путешествия оказались плодотворными?
Арадриан, улыбнувшись, кивнул.
— Не смогу описать того, что я повидал, того духа приключений, который наполнил мои жилы. Передо мной предстала галактика, и я испытал лишь малую толику тех наслаждений и мрака, которые она может предложить.
— Я тоже был в путешествии, — сказал Корландриль, очищая руки.
— Слышал об этом, — заметил Арадриан. Посмотрев на него, Корландриль вопросительно поднял брови. Арадриан явно колебался, когда негромко продолжил: — Тирианна. Я встретился с ней сначала. Она сказала мне, что ты теперь — аспектный воин.
— Жалящий Скорпион Храма Смертельной Тени, — сказал Корландриль. Он нежно ополоснул руки и сушил их под струей теплого воздуха над раковиной. — Я не злюсь, что ты сначала встретился с Тирианной. Мое расставание с ней — событие прошлого, и я с ним полностью примирился.
Арадриан обвел взглядом квартиру, обратив внимание на статуи Иши, выставленные вокруг. Он снова улыбнулся и бросил на Корландриля взгляд, полный сомнений.
— Ну, может быть, не полностью, — признал со смешком воин. — Но я в самом деле не испытываю к тебе никакой неприязни в отношении твоей роли — ведь это было непреднамеренно, в моих теперешних обстоятельствах.
