Теперь рабы сами следили друг за другом, кровно в том заинтересованные. И лагерная администрация зорко следила за соблюдением новых правил.
По словам Паши, ошибок она больше не допускала. По крайней мере за последний год регулярные коллективные казни участились, став заурядным явлением, а бывшие ранее частые побеги резко сошли на нет.
Пытаться же поискать выход на лагерную администрацию для подкупа, было заведомо провальным делом. Все охранники жили здесь же, на Торфяном Плато, в отдельном, прекрасно обустроенном роскошном посёлке, и вся их жизнь была на виду. Даже подкупить их было невозможно. Им некуда здесь было тратить деньги. А любые траты тщательно фиксировались и сравнивались с уровнем семейных доходов.
И не дай тому Бог, если кого заподозрят в появлении неучтённых средств. Участь того была незавидна. Последний такой умник, понадеявшийся обмануть команду высоко профессиональных ревизоров, кончил свою жизнь "не комарике".
Быть живым досуха выпитым комарами — страшная участь. Потому и измен здесь не было.
Проблема освобождения Паши с командой вставала во весь рост. И пока решения не имела. Не говоря уж про то, что при столь коротком сроке жизни рабов в лагерях на Торфяном Плато, к будущей весне вполне возможно уже и освобождать то было бы некого. Уже было чудом то, что они все до сих пор ещё живы. По крайней мере если верить словам того же Паши, имевшего, как оказывается достаточно точные сведения о местонахождении и состоянии всех своих парней.
Но это лишь подчёркивало то, что и так было понятно. Разбросаны они по разным лагерям были на таком удалении друг от друга, что собрать их всех вместе в течение даже одной недели, при современном стоянии дорог меж лагерями, было невозможно. А больший срок операции грозил уже привлечением лишнего внимания к тому что тут происходило.
Был, правда, вариант одновременного изъятия всех парней командой Димона. Но это требовало привлечения на Плато ещё большего количества людей обеспечения, что неизбежно поставило бы под угрозу скрытность проведения операции. Утаить в этих пустынных местах столько чужих людей было нереально.
И ещё возникала одна неразрешимая проблема. Сучёк-болотоход был один. И разом во все требуемые места тайно провести все группы обеспечения он физически не мог. Не разорваться же ему.
Все эти соображения и привели в результате к твёрдому заявлению атамана: "Без своих, он, отсюда, не уйдёт. Или — все, или — никто. А там — как хотите".
— "Вот так вот, — ругался про себя Димон, бессильно матерясь весь остаток дня после встречи с Пашей. — Столько времени потеряно на его поиски, а всё бестолку. Ну не желает человек понять, что поодиночке нам выдернуть их всех отсюда проще пареной репы. А разом — никак.
Дорожку через болота натоптали, так что и проблем тут я не вижу. По одному человечку, с помощью Сучка выщелкали б постепенно, тихо, одного за другим, не торопясь, осторожно, аккуратно имитируя смерть в зыбучей трясине.
Пока ещё администрация снесётся между собой, пока отреагирует. Связь здесь та ещё. А зная кто где находится, можно всё быстро провернуть.
Этот же, — с раздражением вспомнил Димон твёрдый, прямой взгляд атамана. — Баран, упёртый! Этому же подавай всё сразу. Всех и сразу
Мне что, здесь на болотах восстание Спартака специально для него организовывать", — в бессильной злобе Димон хлопнул кулаком по первой подвернувшейся под руку деревяшке. Тонкий трухлявый ствол сгнившей на корню осинки рассыпался трухой.
— Даже руку не поранишь о здешнюю флору, — прошипел раздражённо Димон.
Надеяться на то что здесь на болотах можно найти какой-нибудь камень, по которому можно было больно врезать кулаком, не стоило. В той жиже, в которой он уже привычно для себя расположился, наблюдая за проходящим мимо его кочки караулом охранников, камней не было минимум метра на три вниз и на сотни во все стороны.
— "Ждать удобного момента несколько месяцев до будущей весны? Бред! Эта бледная немочь Паша, до сего-то дня еле дотянула, а туда же, требует отложить побег до весны, когда все лагеря окажутся связаны узкоколейкой и можно будет его ребят быстро отсюда вытащить.
Идиотизм, — чуть было вслух не выругался Димон. — Узкоколейка это не только нам в помощь. Это ещё и возможность лагерной охране быстро подкинуть помощь в проблемные углы плато, на случай если вдруг зеки буянить начнут".
"Проблемы растут как снежный ком, — раздражённо подумал Димон.
А не получится если! И что тогда? Как его из разворошенного муравейника вытаскивать?
А никак, — сам себе ответил Димон. — Будем считать что ничего с Пашей сейчас не получилось. Как будет потом, весной, как он хочет бежать, дальше и видно будет. А пока, работаем по моторам и тракторам.
Нет стоп, — мысленно остановил он сам себя. — Спасение товарищей — вещь замечательная, только вот чего-то Паша не договаривает. Слишком он педалирует день своего освобождения на день весеннего равноденствия. Очень уж у него отчётливо прозвучал акцент на том, что охрана сразу после обряда переноса будет квёлая.
— Блин, — Димон ошарашенно захлопал глазами.
Только сейчас до него дошло то, что и так, просто бросалось в глаза, а он за своими дурацкими рассуждениями не видел прямо под собственным носом.
Паша не собирался ТИХО, поджав хвост бежать из рабского лагеря. Он хотел отомстить и сотворить "БОЛЬШОЙ БУМ". И чем громче бы прозвучал этот "бум!", тем для него было лучше.
И это не он, не Димон будет организовывать для Паши восстание Спартака, это Паша сам этим займётся. И ему нужно время….
Ладно, мысленно решил для себя Димон. — С этим всё ясно. Пока откладываем, до решения текущих задач. А потом, перед отбытием отсюда, надо будет обязательно навестить нашего хитроумного атамана для окончательного определения. Что это он замыслил?
Ну а пока, что он там говорил про моторы то? Скоро вывоз награбленного?"
"Тьфу ты, — едва слышно выругался Димон от расстройства. — Награбленное — это будет у меня, то есть у нас. А вот у князюшки с ящерами — это будет честно заработанное и честно заслужённое".
"Неприятно чувствовать себя вором, — мрачно посетовал Димон на собственную незавидную судьбу, вдруг повернувшуюся к нему столь нежданным боком.
Скоро вывоз, а скоро — это когда?" — напряг он память, пытаясь вспомнить что же по этому поводу говорил ему Паша.
Голова, занятая бесполезной мысленной руганью с упёртым атаманом, напрочь отказывались вспоминать.
— "Ага, — наконец-то сообразил Димон, по ассоциативной цепочке ясно вспомнив последние слова атамана. — Через полтора месяца с этого острова будет вывоз всей годовой добычи куда-то в сортировочный лагерь, где-то тут недалеко, по соседству. А уж потом всё, что за этот срок собрали, рассортированное, отремонтированное, доукомплектованное и тщательно смазанное пойдёт дальше на побережье. На консервацию и предпродажную подготовку.
