В зал он зашел не сразу. Выглянув из-за стены, он увидел, как далеко, почти в самом конце гигантской пещеры мечется по стенам луч света. Цан-ханза чуть качнул головой, - нет, не удается все так, как задумано! - подрегулировал яркость ночного прицела на максимум и отправился вслед за лучом света.
По дороге он нашел в груде мусора метровой длины прут из темного, но не тронутого ржавчиной металла, - их много лежало по этим заброшенным помещениям, - и прибавил шагу. Световое пятно уже скрылось, видимо тот, кто освещал себе дорогу, уже зашел в один из боковых проходов.
Светлое пятно металось по стенам, выплясывая странный дерганый танец.
Если бы не тренировки, то Сержа могло банально стошнить. Он уже тридцать три раза проклял себя за то, что не взял в экспедицию фонарей, которые можно было носить в руке, а не только на груди или лбу.
Серж прошел тоннелем до центрального зала. Там он, оскальзываясь на осыпающихся под ногами кучах каменной крошки и ржавого железа, долго искал нужное помещение. За две прошедшие недели он и ханза под руководством Гин-Фана успели осмотреть большую часть помещений базы. Сумели найти два склада, где под запечатанной вечной пленкой хранилось оружие и оборудование. Ханза постепенно опустошали склады, перетаскивая ящики вначале в лагерь, а затем - к озеру, где раз в два дня опускались гидросамолеты.
За это время удалось извлечь из хранилищ и отправить в Кинто несколько тонн груза - большое достижение, если вспомнить о трудностях. К счастью, на складах не оказалось ничего серьезнее средних пехотных сагитов, десятка полевых пищевых синтезаторов, нескольких компьютеров с пустой памятью и полутора десятка систем связи.
Это было и хорошо и плохо одновременно. Даже один средний сагит стоил сотни скорострельных автоматов, имевшихся на вооружении у боевых отрядов ханзаку и дейзаку. Но оружие - это не более, чем инструмент в хороших руках. Серж опасался, что у ханзаку не найдется нужного количества бойцов, чтобы вызвать в Кинто катастрофу.
А ему была нужна именно катастрофа.
Сотня- другая людей, вооруженных сагитами -это серьезно, очень серьезно. Это, возможно, коренное изменение сил в городе, но отнюдь не катаклизм. Крах его плана? Нет, отсрочка. Он был уверен, что в одном из древних хранилищ найдет то, что ханзаку смогут использовать как серьезнейший козырь в борьбе за власть.
Он искал это здесь, и он будет искать это в других местах древнего наследия.
Сержу было очень больно. Он вспоминал город, людей, с которыми он познакомился - Нобунагу, того офицера полиции, его девушку, хозяина "Ван-ван", Старого Ву, и сотню других людей, с которыми его свела судьба.
Он всех их предавал.
Именно так стоило называть его действия, что уж прятать правду от самого себя. Именно так. Но призвать Сущность иным путем? Все, - никто не сказал иного! - сходились на том, что дейзаку не будут вызывать Сущности, только лишь в случае крайней опасности. Серж был уверен - ни уговоры и угрозы, ни предложения древнего оружия и технологий не способны заставить глав трех самых больших дейзаку пойти ему навстречу.
Он прожил в Кинто достаточно для того, чтобы понять это. Старшие дейзаку слишком стары и привержены традиция, а молодые дейзаку не имеют возможностей вызвать Сущность. У него нет иного выбора!
Ему нравились люди Кинто. И он должен был поставить их перед лицом смерти.
Как тяжело.
Гин- Фан открыто радовался найденным запасам оружия. Из города пришли вести, что и там все были вполне довольны. Как рассказывали пилоты самолетов, главный искусник Средней ветви -Мурамаса - лично приходил на аэродром и руководил выгрузкой трофеев.
Ханза были довольны. И пока люди под командованием цан-ханза перетаскивали наружу содержимое двух складов, Марахов мог спокойно бродить по остальным помещениям. Он искал нечто. Нечто такое, что будет одновременно и страшным, и не станет смертельным. Средство, которое окажется ядом, но ядом не смертельным.
Удивительная мысль. И бесполезны поиски. Он не нашел ничего подходящего. Но вместо этого он и цан-ханза нашли кое-что иное.
Фонарь осветил на стене нарисованный им знак. Это оно. То, что он сегодня хотел увидеть.
Серж с трудом отодвинул в сторону висящие в бетонном проеме ржавые железные лохмотья. Они подавались тяжело, неприятно скрипя по бетонной крошке разбросанной по полу. За бывшими дверями ему пришлось два десятка метров перебираться через холмы бетонной пыли, грязи и песка. Из некоторых холмов торчали металлические прутья, совершенно целые, без малейших пятен ржавчины. Похоже, это был титанит, но зачем он был здесь? В древние времена, - тут Серж усмехнулся, он стал думать как жители Кинто, - из титанита делали корпуса космических кораблей. Здесь им, похоже, армировали двери и стены.
В конце комнаты виднелся темный провал двери. За ней была лестница, вырезанная в стене глубокого и широкого колодца. Лестница поворачивала направо. Когда-то здесь ходил гравилифт, а теперь лишь изредка попадались торчащие из ступеней лестницы вертикальные штыри - остатки ограждения.
Вот ведь интересно - сколько лет прошло с тех пор, как на далекой Земле бароны и графы возводили замки с высокими башнями? В этих башнях лестницы тоже сооружали так, чтобы защитникам было легче драться, а захватчикам - мешала бы стена. Тысячи лет прошло с тех пор, а кланы строили так же, как и в далекие, древнейшие времена на Земле. С той лишь разницей, что здесь защитники спускались бы вниз, а не поднимались, и потому лестница закручивалась в другую сторону.
Неужели кто-то думал и о такой возможности, как защита с мечом или шпагой в руке? Или за столетия в архитектуре просто укрепилась эта мысль?
Серж спускался по лестнице, видя перед глазами только десяток ступеней и каменные, грубо обработанные стены. Все остальное терялось во тьме. Колодец лифта был не слишком глубок, метров пятьдесят, не более, но Сержу казалось, что он спускается почти к центру планеты, погружаясь все глубже в вязкую смолистую тьму.
Холодно.
И чем ниже - тем холоднее.
Серж иногда останавливался и согревал дыханием руки.
Лестница вывела на широкую площадку, за которой виднелась небольшая комната. Из комнаты вели три двери. Серж зашел в левую - остальные были ему не интересны.
За дверью оказалась длинное и узкое помещение, в сотню шагов длинной и шириной в десяток или чуть более. Вдоль левой стены стояли двухъярусные стеллажи и на них поблескивали вечной пленкой длинные свертки.
Серж подошел к ближайшему стеллажу и опустился на колени.
Через помутневшую за долгие годы, но все еще прозрачную и прочную пленку на него глядели заледеневшие глаза девушки. Ей было лет двадцать пять или двадцать семь. Впрочем, он мог и ошибиться. Лицо девушки застыло в слабой гримасе боли - и не удивительно. Ее левая рука была почти напрочь раздроблена. На форменной одежде, так хорошо знакомой Сержу, висела табличка. Он наклонился и прочитал: "Мари Готье, мл. лейт".
