Ваун недовольно сплюнул.
— Идиот! Почему он не может быть послушным маленьким снобом и спокойно играть свою роль?
На верхней палубе послышались приближающиеся тяжелые шаги, и Ваун усмехнулся, делая очередную затяжку.
— Смотри и учись, — сказал он Игнису. — Урок общения с подобными людьми.
Люк корабельного лазарета со скрежетом отворился. Новоприбывший выглядел не лучшим образом: его превосходная мантия была испачкана копотью и каплями крови. Он увидел Вауна и пригрозил ему кулаком.
— Что… что все это значит?
Псайкер сделал непроницаемое лицо.
— Вы о чем, милорд?
Человек подался вперед.
— Бросьте заговаривать мне зубы своими милордами, Торрис. Вы говорили мне, что просто убьете несколько людей, речь шла об обыкновенной боевой операции. А это… — он указал в сторону Норока. — Это же самые что ни на есть военные действия.
Ваун бросил на Игниса веселый дружеский взгляд.
— А чего вы ждали? Пары осмотрительных убийств и опрокинутых канделябров в часовне в придачу к нескольким служителям, откинувшим со страху копыта, и все? — Внезапно его лицо помрачнело, и он двинулся к дворянину, смяв сигарету в кулаке. — Ты хотел власти? А власть требует действий. Если, конечно, твои вшивые армии шпионов или военных хоть на что-то способны, прошлая ночь должна была вполне поспособствовать этому. Господство церкви на Неве нарушено, Ла-Хайн, считай, мертв, как и Эммель…
— Эммель жив! — выкрикнул человек. — Ты не смог сделать для меня даже это!
— Хм, — Ваун задумался. — Но он явно не в том состоянии, чтобы управлять. Не сомневаюсь, что Ла-Хайн закончит эту работу за меня, — вздохнул он. — Забавно.
— Забавно! — дал волю ярости дворянин. — Ты устраиваешь разрушения, подставляешь меня, а потом называешь это забавным! Ты, лживый психопат-колдун, подверг опасности все…
Ваун молниеносно пересек разделявшее их расстояние и ударил человека, повалив его на пол. Дворянин завопил и схватился за щеку, на которой красовалась свежая рана от ожога.
— Единственное, что представляет опасность, — это ваше самодовольство, барон. Ты слишком долго вел свое глупое ничтожное соперничество с Ла-Хайном, придерживаясь своих правил, в которых нужно быть лизоблюдом и при удобном случае вонзить нож в спину. — Ваун растоптал табачный окурок. — Больше никакого притворства, Хольт! Заруби себе это на носу. Теперь это открытый бой, резня. Реальная вражда.
— Я не готов, — прохныкал дворянин. — Будут убийства. Начнется война.
— Да, — согласился Ваун. — А в итоге, когда Виктор Ла-Хайн будет распят на площади Правосудия, а ты, уже находясь на посту губернатора, подпишешь мое прощение за все благо, что я сделал для Невы, — тогда ты поблагодаришь меня за то, что я поспособствовал случившемуся. — Он склонился к самому лицу Шерринга. — За то, что я подарил тебе свободу. — Спустя мгновение он отошел назад. — Возвращайся на свой аэронеф и действуй. Пора поведать миру, каков на самом деле наш старый добрый диакон.
Барон встал на ноги и поплелся прочь.
— Я… Я увижу вас в Метисе?
Ваун изобразил перед ним поклон:
— Можете рассчитывать на это.
Шерринг покинул их; от образа разъяренного человека, который ворвался несколько минут назад, не осталось и следа. Игнис водил пальцем по губам.
— Ты подтолкнул его к этому, сделав податливым? Через разум, да?
— Ничего подобного! Есть более простые способы манипулирования людьми, кроме психоконтроля. Я всего лишь дал ему то, чего он хотел.
Сверху послышался шум запущенных роторов воздушного корабля.
— И что же это?
— Свобода от вины. Шерринг всегда мечтал объявить войну этому благочестивому старому хвастуну и его святым церквям. Я сделал это за него, и теперь он может начать борьбу, не испытывая чувства вины за первый шаг в этом деле.
Игнис рассмеялся.
— Он… Он думает, что ты делаешь все ради него? Ха!
Ваун кивнул.
— Он узнает, что все не ради него. Не исключено, что перед самой смертью.
Верити едва могла различить что-нибудь во тьме, простиравшейся за узкой областью света, которая тянулась вдоль дорожки, проходившей через весь библиариум. Концы стеллажей уходили в темноту неразличимых стен огромного бункера. Угрюмый логисторас, сопровождавший ее на этот нижний уровень, протрещал несколько несущественных фактов об этом месте, будто из инфопланшета для туристов. Он сказал, на сколько сотен метров они углубились ниже улиц Норока и сколько еще уровней ниже этого. На определенном расстоянии от себя госпитальерка различила лязг больших намасленных медных колес, когда одна из движущихся платформ комнаты начала опускаться на уровни хранилищ. Она остановилась, чтобы посмотреть на пустое пространство, размерами не уступавшее игровому полю. Через мгновение другая платформа, громыхая, начала двигаться вместо прежней — часть огромной библиотеки, направляющаяся к своему месту, была заполнена бесконечными рядами бумаг и работающими в проходах человечками. Неожиданно из-за карниза над головой вынырнули тускло блестевшие серебром сервочерепа, начавшие облет каньонов книг. Целые этажи библиариума громоздко передвигались, словно складываясь в гигантскую мозаичную картинку.
Логисторас в испачканной чернилами одежде, свободно висевшей на его металлическом скелете, взглянул на нее аугментическими глазами.
— Поймите, мы нечасто видим представителей ваших орденов в этих залах. — Он попытался изобразить некое подобие улыбки. — Сестры-диалогус из орденов Пера и Священной Клятвы время от времени посещают нас. За время работы здесь я не припомню ни одной сестры-госпитальера. — Его пристальный взгляд продолжал сверлить ее. — Наверное, мне следует начать статистический учет этих данных…
— Наверное, — перебила Верити. — Между тем у вас есть то, о чем я спрашивала?
— Да. Данные об экипаже с боевого корабля «Меркуцио». Я не забыл. — Он мотнул головой, призывая ее следовать за ним. — Идемте. — Клерк-жрец легкой походкой направился по проходу. — Мне любопытно: для чего ордену Безмятежности понадобилась такая информация?
Переполненная волнением, Верити почувствовала, что ее щеки горят. То, что она зашла так далеко без неуместных вопросов, было удачей, но с каждым следующим шагом Сороритас боялась, что ее присутствие здесь будет раскрыто и объявлено мошенничеством. На миг она засомневалась, что нужно отвечать. «Что бы сестра Мирия сказала ему? — задумалась она. — Наверняка бы пригрозила покалечить. Я могу сделать лучше».
