— Страшная угроза, еще не проявившая себя, — взгляд Сета блуждал, потеряв свою напряженную сосредоточенность, его голос звучал как во сне. — Эхо ереси звучит в небесах мира-святыни. Что-то надвигается. Возвращение Великого Врага. Что-то знакомое.
— Я видел в таро те же знамения. Итак, какая угроза может быть знакома и кадианцам и моему Ордену? Я не так одарен, как многие из моих братьев библиариев Гвардии Ворона, но я доверяю своему дару. Приближающееся зло хорошо знакомо нам. Ненависть, которая грозит обрушиться на нас — личная. Я почувствовал ее прилив в Таро, и в этом я не сомневаюсь. Единственный ответ, конечно…
— Гвардия Смерти.
— Гвардия Смерти, — кивнул Заур. — XIV Легион предателей. Бич Скаруса в правой руке Разорителя. Они наносят раны, для исцеления которых требуются десятилетия — если они вообще исцеляются. Зараза. Скверна. Сколько миров в этом Сегментуме пали жертвами Проклятия Неверия в Тринадцатом Черном Крестовом Походе Абаддона?
Вопрос был явно риторический. Сет медленно кивнул, собираясь с мыслями.
— Кадианские Ударники — защитники Скаруса. Но простите, брат-кодиций. Я не вижу связи между моим родным миром и вашим Орденом. Что для вас Гвардия Смерти? Насколько тяжки их грехи, что другое зло не может сравниться с ними в ваших глазах?
Заур несколько секунд стоял молча. Потом он положил руку в перчатке, холодную, как снег, на голову Сета. Когда он, наконец, заговорил, его голос звучал прямо в разуме Сета.
— Смотри, кадианец. Смотри, что они сделали с нами…
Видение началось. Видение войны — Войны — начавшейся десять тысяч лет назад. В далекой звездной системе, сотню веков назад, Сет видел предательство, которое ожесточило сердца воинов Гвардии Ворона против их братьев Астартес.
Скоро все закончилось. Когда видение исчезло, Сет был бледен и чувствовал слабость. Собравшись с силами, он задал свой последний вопрос.
— Заур…
— Да?
— С тех пор, как мы высадились на Катуре… Вы слышали голос? Что-то пробудилось в этом мире. Оно зовет на помощь.
Заур кивнул, очень медленно.
— Я слышал его. Я слышу его даже сейчас, — кодиций посмотрел на Сета. — Ты слышал ответ?
— Нет.
— Вот что по-настоящему меня пугает, и это причина того, что я так внимательно отнесся к предупреждениям Таро. Потому что я слышу не только голос, зовущий на помощь, я слышу, как что-то ему отвечает.
— Этот второй голос, что он говорит?
— Это не слова, так же, как и мольба о помощи, которую мы оба слышим. Это мощная проекция, которая передает одно сообщение.
— Какое сообщение?
Заур снова открыл свой разум, позволив шестому чувству окутать мысли Сета. Он чувствовал ритмы тела смертного, биение его короткого срока жизни. Астартес на секунду почувствовал, как хрупки и смертны простые люди. Он не боялся ничего в своей службе Трону, но все же чувствовал, что боится этой невероятной слабости.
— Слушай, — сказал Заур, позволив голосам течь сквозь его чувства в более слабый разум Сета. Это была просто передача ментальной энергии, эквивалент того, как человек запруживает одну реку, чтобы создать другую.
«Придите ко мне», сказал без слов первый голос.
«Мы идем», пришел такой же бессловесный ответ.
«Мы идем».
В варпе
МЫ ИДЕМ.
Он передавал это бессловесное сообщение в нескончаемом потоке подсознательной телепатии. «Мы идем». «Мы идем». «Мы идем». Иногда он забывал свое имя.
Он знал, что это из-за варпа. Путешествие в царстве его повелителя позволило существу ощутить прикосновение бога, и все человеческое, что еще оставалось в нем, исчезло во тьме беспамятства.
В такие периоды, которые могли длиться час, а могли десятилетиями или более, он называл себя тем титулом, которым именовали его слуги, когда обращались к нему.
Вестник, так они называли его. Вестник шепчущего бога, которому они все служили.
Вестник не вставал со своего трона много месяцев. Струпья, похожие на моллюсков, сгустки засохшей крови и затвердевшего гноя приковывали его к кости и ржавому металлу командного трона. Вестник чувствовал, что засохшие кровь и гной связывают его с троном, а через него — со всем кораблем.
Вестник чувствовал свою силу, свое невероятное могущество. Он знал, что нужно лишь небольшое усилие, чтобы встать и стряхнуть с себя засохшую мерзость, но ему хотелось еще немного насладиться безмятежностью отдыха. Он глубоко вздохнул внутри своей покрытой гноем брони, чувствуя приглушенный грохот двигателей своего корабля, пронзающего варп. Демоны во тьме за бортом корабля вопили и царапали броню, отчаянно желая войти и пасть ниц пред Вестником. Они оставляли обрывки зараженной плоти на корпусе, когда огромный корабль летел дальше, не обращая внимания на просителей.
Вестник довольно рассмеялся.
Некоторые из тварей, обитавших на мостике — слабейших, чьи жизни не значили ничего — съежились и захныкали, услышав его смех. В первый раз за многие недели Вестник издал какой-то звук.
Один из членов экипажа мостика, давно лишенный ног, подполз к ступеням трона Вестника. Когда-то он был человеком. Сейчас у него было много ртов, и, ползая без ног, он оставлял липкий гнойный след.
— Мы приближаемся, Вестник, — произнесли несколько ртов твари.
Вестник встал. Корка из крови и гноя, связывавшая его с троном, рассыпалась хрупкими заразными обломками, многие из них прилипли к броне Вестника, как бородавчатые наросты.
Когда Вестник, хотя и медленно, начал двигаться, пустые костяные шипы, выступавшие из его спины, начали издавать низкое жужжание. Вестник пробудился, и рой в его теле пробудился вместе с ним. Первые мухи, раздувшиеся и липкие, выползли из отверстий в костяных шипах.
Вестник повернул голову в рогатом шлеме, ища что-то. Он едва мог видеть. Его глаза были закрыты слишком долго и слиплись от кровавых слез. Смотреть было больно.
— Оружие, — прорычал Вестник низким булькающим голосом. Члены экипажа отпрянули от него, некоторые прижались к своим консолям в страхе, некоторые потому что их разложение приковало их к их постам, так же, как Вестника к трону.
Один из стоявших у огромного трона шагнул вперед. Он был облачен в броню Астартес, но раздутую, заржавевшую и потрескавшуюся за десять тысяч лет боев и чумы. Она была такого же гангренозного цвета, как броня Вестника.
