Встав рядом, Эхион хмыкал с недоверием. Он впервые видел Убийцу Горгоны таким разговорчивым. Обычно у Персея не возникало желания озвучить ход своих мыслей. Спарт огляделся – загонщики толпились вокруг, и глаза юношей горели. Ну да, подумал Эхион. Воины? – молокососы. Копья и мечи? – свистки да трещотки. Соплякам бы на войну, да под началом великого сына Зевса – вот бы радости было, до первой смерти. А тут не пойми что – шуми-греми, гони взбесившихся баб по скалам…
– Со мной пойдет старший пират. Эхион, возьмешь младшего.
Тирренцы переглянулись. Кормчий кивнул, Тритон аж подпрыгнул от радости. С вечера он обзавелся новой дубиной, и ему не терпелось опробовать ее в деле. Надо следить за болваном отметил спарт. Мы – не мстители. Арей Губитель, ну почему мы не мстители?! В душе затлели драконовы огоньки, и спарт поспешил загасить их. Не хватало еще при виде менад ринуться в бой, забыв запрет…
– Остальные Горгоны идут вместе. Загонщики, разбившись на три отряда, следуют за нами. Я движусь на Зигуриес, Эхион – западней, на Немею. Горгоны – еще западней, по границе с Аркадией, – веточка отметила пути. – Кто первым встретит вакханок, поднимает шум. Такой, чтоб услышали на Олимпе. Бежим на соединение и начинаем гон. Ясно?
– А ежели того? – робко спросил Тритон. – Вдруг не встретим, да?
– Тогда собираемся близ Трета, возвращаемся и начинаем заново. Место сбора – кипарисовая роща у храма Зевса Немейского.
– А ежели…
– Тогда ставим парус и плывем в Колхиду.
– Зачем в Колхиду? – опешил Тритон.
– Тебя, барана, продавать, – вместо Персея разъяснил спарт. – Колхи баранов очень уважают…
Вскоре «младший пират» топал за Эхионом, стараясь не отстать. И все бурчал: «Зачем в Колхиду, а? Ты это, значит… Ты объясни. Туда, знаешь, сколько плыть! Не хочу я в Колхиду…»
– Заткнись! – рявкнул спарт. – Дыхание береги!
Так всегда, подумал он. Персею – шуточки, а я терпи…
– Замри!
Свистящий шепот Кефала ударил в спину. Мальчик застыл, как в игре «Персей у Кефея». Это не игра, сказал он себе. Кефал бы зря тревогу не поднял.
– Пригнись. Смотри…
Амфитрион проследил за рукой юноши. Внизу, на дороге что-то блеснуло. Колесница! – разглядел он сквозь ветви. Двое воинов при оружии…
– Думаешь, это за нами?
– Не знаю. И проверять не хочу. А ты еще предлагал по дороге идти!
– Я ж не знал…
– Все, уехали. Давай за мной!
Горы не радовали. Спускаешься по осыпи; карабкаешься по скалам, где один неверный шаг – и костей не соберешь; пробираешься сквозь заросли, куда нырнула звериная тропа; ползешь на карачках, обдирая плечи и локти о шиповник; шипишь от боли, как змея…
Только что ядом не плюешься!
К счастью, сейчас они шли через редколесье. Листья папоротника мягко оглаживали голые ноги. Под сандалиями упруго играла прелая листва. Птицы голосили в кронах буков и платанов. Эхо дробилось, множилось, ловя беглецов в паутину звуков.
– Стой!
Мальчик окаменел. Пальцы вцепились в дротик – не отодрать.
– Тут стоянка была…
Тьфу ты! Он-то думал – враги.
– Трава примята. Следы. Костер жгли…
Кефал разгреб кострище, присыпанное землей, тронул сизые угли.
– На рассвете ушли.
– Дедушка?!
– Вряд ли.
– Вакханки! Точно тебе говорю, они!
– Вакханки костров не жгут. Стой на месте – следы затопчешь…
Юноша принялся нарезать круги вокруг стоянки. Он едва носом землю не рыл. Амфитрион знал, что ему очень повезло со спутником. Сам бы он давно заблудился. И мимо стоянки прошел бы, не заметив. А с Кефалом они обязательно найдут дедушку!
– Три человека, – Кефал задрал голову к небу. Увы, лик солнца скрыла косматая туча. – Направились к Микенам. Мужчина и две женщины. Поклажи мало, идут налегке…
Будь мальчик постарше, он бы догадался, что руководило Кефалом в первую очередь – желание блеснуть мастерством следопыта. Но опыт приходит тогда, когда уходит нужда в чужой похвале.
– Ладно, чего тут прохлаждаться… За мной!
Редколесье кончилось. Плато, по которому они шли, резко оборвалось. На дне узкого, словно прорубленного мечом, ущелья текла река, скудная летом.
– Похоже, мы вышли к Немее.
– Мы правильно идем?
– Мы не идем, – юноша храбрился, пытаясь шутить. – Мы ищем.
Выше по склону Кефал заприметил арку скального «моста». Начался дождь – мелкий, противный. Подошвы скользили на мокрых камнях. Амфитрион глянул вниз, прикинул, сколько лететь… Закружилась голова. Некстати вспомнился возница Миртил, проклявший дедушку Пелопса и весь его род. Да, с такой высоты падать – много кого проклясть успеешь! Дождь усилился. Спрятаться бы, переждать… Но время дорого, да и где тут спрячешься? Скалы в пятнах лишайников, чахлые кустики дрока…
– Смотри, пещера!
За всклокоченной шевелюрой можжевельника темнел провал.
– Говорят, в здешних пещерах Гермий [62] родился…
– Это та самая! Точно, она!
– Ну, не знаю…
– Давай туда! Жертву Гермию принесем – пусть выведет к дедушке…
– Какую жертву? У нас нет ничего…
– Змею!
Приметив ужа, скользнувшего меж камнями, Амфитрион кинулся за ним – ловить.
– Сдурел? – возмутился Кефал. – У Гермия ж змеи на жезле! За такую жертву он тебе путь укажет, не сомневайся! Прямиком в Аид…
Черный зев пещеры и впрямь напоминал спуск в подземное царство. Мальчик поежился. Однако Кефалу тоже надоело мокнуть.
– Ладно, лезем. Если от души просить, боги и так помогают… Можно еще подарок оставить. У тебя есть что-нибудь?
– Нож есть.
– Покажи.
Амфитрион на ходу нащупал в сумке нож – едва не порезался! – и протянул его Кефалу.
– Хороший. Острый…
Юноша сунул в рот пострадавший палец.
– Годная анафема [63]. Богу понравится.
Ножа – папиного подарка – было жалко. Наверное, это правильно. Если уж отдавать тельца, так жирного. Хорошие вещи, дорогую одежду. «Сердце, – подсказал кто-то, взрослый и злой. – Рассудок. Жизнь. Детей. Жену…» Мальчик помотал головой, гоня дурные мысли. Если Гермий приведет их к дедушке…
«Они братья! Сыновья Зевса. Гермий поможет!»
Можжевельник огибала еле намеченная тропа. Под сводами пещеры царила сырость. Меж бокастыми валунами сочилась дождевая вода. В глубине звенела капель; из тьмы проступали белесые сталактиты, похожие на клыки чудовища. Выбрав место посуше, беглецы присели передохнуть.
– Тут и алтаря-то нет…
– Не нравится мне здесь, – Кефал принюхался. – Зверем пахнет.
Словно в подтверждение его слов, неподалеку вспыхнули две пары глаз – хищных, желто-зеленых. Во тьме наметилось смутное движение. Не сговариваясь, беглецы вскочили, выставив перед собой оружие. Миг, другой – и хозяева пещеры оказались на свету.
