— Мы доберемся вниз живыми, — ответил он Ноксу, — я доверяю оценке брата Мохла.
— Почему?
Вопрос показался странным, но брат Рафен к этому времени уже понял, что брат-сержант Нокс все ставит под сомнение. Он показал вверх, словно в сторону мостика "Археохорта".
— Я доверяю ему из-за того, что он сделал, чтобы увидеть, как мы завершим миссию.
Нокс встретился взглядом с Рафеном. На мгновение в почти всегда безжизненных и пустых глазах вспыхнула черная ярость.
— Я вырежу его имя на тысячи трупов врага и не думаю, что этого хватит. Это будет подходящая дань.
Он забрался в собственный модуль и дернул крышку.
— Увидимся в аду, Кровавый Ангел.
Рафен в одиночестве остался на палубе и вслушался в окружающий грохот. В любую секунду можно было ожидать, что "Неймос" выпадет из обломков и начнет свободное падение. В любую секунду. Их место падения будет в руках судьбы. Миссия требовала везения намного больше, чем могло найтись у Астартес. Перед тем как войти в модуль, он решил вознести еще одну молитву, а может быть, литанию защиты, и затем откинул эту мысль. Больше ничего не нужно было говорить. Император наблюдает за ними, и Рафен ощущал это.
Он вошел в модуль и закрыл себя изнутри. Как только створки замкнулись, он закрыл глаза, поэтому от него ускользнула внезапная быстрая судорога, охватившая ближайшего сервитора. Раб-машина дернулся и изо рта пошла пена, манипуляторы то сжимались, то разжимались, ярко зажглись индикаторы передачи мыслесхем. В следующую секунду судорожный спазм прошел, и, как ни в чем не бывало, илот возвратился к своим обязанностям.
"АРХЕОХОРТУ" пришел конец. Огненный шторм от спутников-стрелков, охвативший вращающиеся фрагменты конструкции, превратил их в ливень из металла и стекла, дерева и плоти, газа и плазмы. Пройдя тысячи километров по стратосфере и войдя в темную, густую ночь Дайники-5, останки корабля были захвачены атмосферой, и куски судна Механикус начало сжигать от входа. Переживший это мусор вошел в верхний, редкий облачный покров планеты. Эти глыбы искореженного железа и зазубренные копья обломков разбросало широким веером по невзрачному ржаво-оранжевому океану. Некоторые были достаточно огромны, дабы вызвать ударную волну, которая обрушится на другую сторону этой планеты. Некоторые стремительно потонули в глубинах морей Дайники, а некоторые протаранили несчастные коралловые острова и вереницу атоллов, позволив медлительным волнам океана заполнить огромные воронки.
Прячась в пламени падающих обломков, затерявшись в ревущем жаре и ярости падения, "Неймос", вращаясь, летел к поджидающим водам.
Поначалу невообразимый жар бил в пулеобразный нос судна, за секунды прожигая оболочки из чешуйчатой брони, защищающей передний край. Под ними включился в работу изобретенный двадцать тысяч лет тому назад энергоотводящий механизм, чей принцип действия затерялся во времени. Но он сработал, отведя интенсивный жар.
Он работал словно фрикцион, поглощал энергию и возвращал ее обратно. Невидимое поле ионизированных частиц зажглось вокруг судна. Его могли наблюдать только улучшенные органы кибер-чувств рабов-машин экипажа. Снова и снова оглушительные звуковые удары рассекали ночную сторону Дайники-5, когда падающие обломки преодолевали скорость звука. На вершине такой волны давления, оставляя пламенеющий след, летел "Неймос", одинокая пылающая стрела среди сотен других.
В управляющих системах корабля сработали датчики и по их команде из корпуса высунулись короткие крылья двойного назначения. В это же время, в кормовой части "Неймоса" развернулись огромные серо-синие конусы не рвущегося синтешелка. Их объем моментально заполнило воздухом местной атмосферы и отработанными газами двигателя. Широкая баллютная тормозная система натянулась и стабилизировала корабль. Все еще прячась под зонтиком из падающих обломков, "Неймос" серией небольших поворотов поменял направление. Его крылья разворачивались в воздухе, сбавляя предельную скорость падения. Если бы остатки "Археохорта" не ослепляли, то датчики орбитальных черепов-стрелков в мгновение взяли бы на прицел судно. Но в данный момент все, что они видели — массу противоречивых, искаженных откликов. Найти "Неймос" в этом диком беспорядке было все равно, что пытаться отыскать один единственный факел в пылающем инферно.
Затем последовал удар. Вспененные воды океана поднимались и опадали под небесами, взрезанными полосами огня, и из этой освященной пожарищами тьмы, словно молот бога войны, ударил "Неймос". Быстро мерцающие, гравитационно-смещающие поля, питаемые энергией от жара входа в атмосферу, ореолом окружили подводное судно, когда оно коснулось вершин волн. Невидимая чаща энергии раздулась вширь, рассеивая кинетическую энергию и разрезая канал в мутных водах.
Проходя бурю напряжения от ударной нагрузки, мощнее, чем кто-либо когда-либо мог испытать на себе, судно стонало. Отдача выразилась отчетливой термической вспышкой, и маслянистые воды мгновенно вскипели в жирный туман перегретого пара.
Все это произошло в течение секунд, после чего раздался гром смещенного воздуха. Когда "Неймос" исчез под поверхностью, спусковую систему торможения, как и направляющие крылья, оторвало.
И пока вокруг продолжал падать ливень обломков, судно начало погружение.
В СОГРЕВАЮЩЕМ безмолвии наполненной жидкостью капсулы, брат Церис позволил себе использовать эти мгновения для передышки. Нужно было только хорошо сосредоточиться, чтобы дотянуться до своих сверхъестественных чувств, отгородиться от бурлящих приливов и отливов психических откликов его боевых братьев. Некоторые из них излучали страх, хотя и никогда не выказывали его, другие гнев, и все они были напряжены, давя в себе желание вступить в бой. Бурление эмоций-цветов было сильным. Воины Адептус Астартес не были известны спокойным нравом — они были смелыми и активными, и все эти черты характера проявлялись в каждой стороне их существования. Но от осознания простой истины тонкие губы псайкера изогнулись в спокойной улыбке. Несмотря на полную непохожесть благородных Кровавых Ангелов и свирепых Расчленителей, в своих сердцах и разумах они были одинаковы. В самой своей сути между ними не было разницы.
Церис ощутил небольшой прилив уверенности — они победят. Фабий Байл умрет, и священная кровь будет сохранена. Он ощущал это столь остро, что это казалось пророческим предчувствием — и когда голос на задворках его разума предположил, что он верит в то, чего жаждет, он утихомирил его. Они не потерпят поражения. Они победят. Им придется. Возвращение на Ваал с пустыми руками — самый великий позор, который только мог себе вообразить Церис.
