— Мы не обладаем технологиями для воспроизводства вортекс-оружия, магос, — ответил Вэйвор. — Использование такое оружия на планете вызовет угрозу, которую мы не в состоянии оценить. Пожиратель жизни должен очищать, а не уничтожать. Наша цель — истребить жизнь, а не вещество.
— Это я и имею в виду, архимагос. Новый Пожиратель будет забирать только жизнь, и не будет трогать ни вещество, ни любое создание материума. Он погасит саму искру жизни и уничтожит лишь те создания, чье существование позволяет классифицировать их как живых!
Архимагос умолк, тихо защелкали механизмы, затем раздалось шипение стравливаемых хладагентов. Вэйвор вычислял вероятности, возможности, решения и сценарии.
— Саму искру жизни?
— Да, господин.
— От богоподобного Астартес до ничтожнейшего жителя подулья?
Роттл кивнул своими чувствительными оптическими датчиками. Ощущение было странным.
Из-под просторного одеяния Вэйвора снова раздалось шипение хладагентов.
— От величественного орла в небе Терры до мельчайшего организма в океанских глубинах?
Роттл снова кивнул, поняв, что архимагос цитирует Катехизис Очищения. Он знал, что прозвучит далее.
— От высшего сознания до животных инстинктов — истребление всего живого?
— О, да, повелитель, — уверенно ответил Роттл, — я могу пообещать истребление всего живого. Пожиратель Жизни никогда не был столь голодным, каким я его сделаю.
Вэйвор обрабатывал данные о ситуации, из-под его плаща с шипением вырывался хладагент. Так как он являлся архимагосом, его системы были напрямую подключены к системам учреждения. Машинный дух апотекариона передавал ему те же образы, что представали перед глазами Роттла.
Архимагос кивнул, при этом с края его капюшона сорвались струйки стравленного газа.
— Похоже, твое чудесное выживание, магос, является частью чего-то большего, намного более удивительного, — Вэйвор говорил спокойно и внушительно, его голос походил скорее на механическое карканье. Голосовые придатки словно сглаживали каждое слово. — Наша цель — стремиться к знанию, восстановить древнее учение, выковать совершенство благословенной Машины, укрепить божественное великолепие самого Омнисссии. Не так ли?
— Так, мой господин, — отозвался Роттл. Адепт хранил молчание.
Вэйвор продолжал оценивать ситуацию. Большинство хирургеонов и техномедиков не знали о состоянии Роттла. Они считали, что он превратился всего лишь в механический труп на службе Бога-Машины. Оставить Роттла в живых означало привлечь ненужное внимание, дать ему умереть — предать самого Омниссию. Но магос годами мог обитать в огражденной щитами лаборатории в ядовитых недрах учреждения, куда немногие смели войти без риска для жизни. Секреты Бога-Машины можно претворять в жизнь под покровом тайны, и однажды сорвать этот покров во имя и славу Императора. Никто не знал о восстановлении Роттла. Кроме адепта.
Голосовые придатки Вэйвора с шипением терлись друг о друга, пока он производил расчеты. Риск раскрытия Роттла, как и чудо его выживания, действительно был допустимым.
— Даю тебе свое разрешение, магос биологис Иероним Роттл. Продолжай свои исследования Пожирателя Жизни, — торжественно провозгласил архимагос.
— Спасибо, господин, — тихо произнес Роттл.
— Я гарантирую, что твоя работа останется тайной для Механикус. Я полагаю, тебя направляет Омниссия, а спас сам Император. Об этом не должен знать никто.
Челюстные приводы Роттла дернулись, словно он знал, что случится дальше. Из-под одеяния архимагоса показались механодендриты — хромированные щупальца, заканчивающиеся каждое своим инструментом: электропилой, штекером, щупом-анализатором, клинком глефы. Щупальца поднимались, извиваясь и беззвучно касаясь друг друга. Они поднялись над головой адепта, сплетаясь в тугую паутину из металла — а затем без предупреждения и какого-либо видимого усилия рванулись вниз, разделав его на влажные куски мяса и стали.
Теперь, кроме Вэйвора, о магосе биологис Иерониме Роттле не знал никто. Вообще никто.
* * *
С обзорной палубы "Отчаяния Императора" Бойня казалась висящей в космическом пространстве отполированной жемчужиной. Плотная, насыщенная аммиаком атмосфера отразила свет местного солнца, вспышка на миг затмила своей яркостью звездный ореол даже на расстоянии в тысячи километров. Сегментум Обскурус редко казался столь темным.
Обширные шахты, каждая из которых как колючка вонзалась в изломанную поверхность планеты, доходили до самого сверхтяжелого ядра. Население каждой шахты составляло миллиард людей: шахтеры, их семьи, технопровидцы, техножрецы и чиновники Администратума. И ни одна из шахт не работала уже несколько месяцев.
Бойню поразили чума и гражданская война. Ужасные страдания разрушили основы гражданского общества. Затем началась война, и выжившие после чумы перебили друг друга в междоусобном конфликте, когда континенты воевали друг против друга. Но прежде чем истребить самих себя, жители Бойни уничтожили остатки добытых богатств и сами шахты, благодаря которым и существовал их мир. Администратум направил прошение в Департаменто Муниторум, в свою очередь пославший своих эмиссаров в Святые Ордосы Терры. Ордо Еретикус взял дело под свой контроль и вынес окончательное решение: Экстерминатус. Именно поэтому "Отчаяние Императора" неподвижно зависло на высокой орбите. Бойню ожидало очищение.
Через несколько дней после вмешательства Ордо Еретикус, после череды астропатических контактов с Адептус Механикус и несколькими Орденами Адептус Астартес, решение стало претворяться в жизнь. "Отчаяние Императора" несло на борту новый экспериментальный штамм Пожирателя Жизни. Для принесения Милосердия Императора на заблудшую планету Бойня был избран орден Обрекающих Воинов.
Обрекающие Воины, чья благородная история уходила корнями в далекие тысячелетия, специализировались на кампаниях зачистки. Такие кампании приходились им по нраву из-за мрачного характера — как поговаривали, результата дефекта в каталептическом узле. Помимо того, что Обрекающие Воины не спали, им не требовалось ни надежды, ни стимула для того, чтобы сражаться во имя Императора. Космодесантники этого ордена были угрюмы и замкнуты, их объединяло презрение к тем жителям Империума, кто не мог увидеть безнадежность жизни в галактике. Самое близкое к радости ощущение Обрекающие Воины испытывали, упиваясь этой безнадежностью и погружаясь в кровопролитие и разрушение. Это были одни из самых грозных воинов в галактике.
