— Ты отлично справился, — говорит жрец.
Капитан кивает. Жрец может понять, что он думает, как будто тот высказал мысли вслух.
Столько братьев погибло.
Жрец отворачивается обратно к кубку. Да, ради него потребовались жертвы, но жертвовать чем-то приходится всегда. Для этого они и были созданы — чтобы страдать, умирать и защищать те редкие оплоты человечества, в которых всё еще хранятся знания всего вида.
— Всегда есть цена, — бормочет сангвинарный жрец, поставив кубок на стол и вновь берясь за инструменты, — красота всегда покупается болью.
Рэй Харрисон
Причащение кровью
Вместе со мной вышагивает чудовище, и оно состоит из зубов.
Я стою лицом к лицу с врагом в сердце собора и чувствую, как на меня давит "жажда". Чудовище. Моё чудовище. Оно — часть меня, оно — это я. Оно жаждет крови предателей и сегодня оно насытиться.
Я буду причащен кровью.
Предатель облачен в увешанную снятой кожей светящуюся пурпурную броню, из которой торчат загнутые рога. Он улыбается.
— Ищешь славы, не так ли, маленький ангел?
Мой ответ — звук меча, вынимаемого из ножен.
Предатель смеется. Его голос подобен скрежету ногтей по камню. «Жажда» толкает меня вперед, и я бегу. Я действую быстро, но он быстрее. Он останавливает мой первый удар с расслабленной легкостью. Я чувствую запах крови, бегущей под его порченой кожей. Я неотступен, предателю приходится отходить по мраморному полу. Я получаю удар за ударом, но боль — ничто, по сравнению с нуждой победить его. Уничтожить его. Я пробиваю его защиту, сломав руку. Он больше не улыбается. Я бью в грудь предателя мечом, затем достаю его. Моё тело окропляет кровавый дождь, коронуя меня принцем смерти.
Я чувствую кровь на вкус и становлюсь слепым, глухим и немым.
Я становлюсь чудовищем.
Победи жажду, и она не сможет победить тебя.
Это слова Афаила.
Я вспоминаю имя и вижу его перед собой. Я больше не в церкви, под взглядами сотни сброшенных святых. Я на Ваале. Во все стороны тянутся ржаво-красные дюны, а воздух обжигает мои легкие. Передо мной стоит капитан второй роты, окруженный таким ореолом света, что я с трудом могу смотреть на него.
Чудовище заберет тебя, если ты позволишь ему.
Под моими ногами двигается песок, и я начинаю тонуть. Пучина тянет меня за ноги, затаскивая вниз.
— Брат! — Я протягиваю руку Афаилу, песок дошел уже до моей груди.
Если оно заберет тебя, то ты потерян. Нет пути назад.
Афаил наклоняется и поднимает пригоршню песка. Он бросает его мне на голову, как первую горсть земли в свежую могилу.
— Афаил! — На этот раз я кричу, но песок заполняет мой рот и забивается мне в глотку, поглощая и хороня меня, становясь мной.
Когда я прихожу в себя, вокруг нет песка, только огонь. Я в горящем городе. Раненые люди бегут со слезами на глазах. За ними охотятся согбенные скачущие силуэты.
Чудовища.
Чудовища, состоящие из зубов.
Я бросаюсь на ближайшее существо, останавливаю его нападение. Оно сражается как загнанный зверь, рыча и крича. В неестественной тьме проблескивает броня и клятвенные печати. Я достаю меч и вонзаю его в грудь чудовища. Его дергающиеся конечности перестают двигаться. За моей спиной расцветает взрыв, и кричат люди. На мгновение существо передо мной освещается пламенем.
У него моё лицо.
Я отшатываюсь назад, на дорогу. На меня нападают новые чудовища, они кусают и царапают меня, и кричат. Я сражаюсь, пока они убивают меня. Зрение отказывает мне, и я падаю.
Я открываю глаза в крепости-монастыре. Это самое близкое к дому место, которое у меня было, но я не узнаю его в нынешнем состоянии.
Огромный холл в сердце монастыря открыт для стихий, а стены почернели от огня. Я иду между разрушенными каменными монолитами. Кое-где всё еще висят истерзанные штандарты, развевающиеся на недобром ваальском ветру. Под моими ногами по полу шелестят клятвенные свитки и бумаги с молитвами.
Я не могу даже пролить слезу, слишком многое разрушено.
Кто-то двигается впереди. Силуэт, облаченный в побитую багровую броню, стоит в начале холла. Он поворачивается ко мне. На его доспех нанесены обозначения второй роты, но я не знаю его. Я останавливаюсь, опасаясь чужака, носящего цвета моих братьев.
— Я думал, что я — последний, — скрежещущим голосом произносит он.
Я останавливаюсь, как вкопанный, впитывая смысл сказанного.
— Кто это сделал?? — кричу я, и слова эхом отдаются в гробнице, которая когда-то была моим домом, — где мои братья?
Чужак смотрит вверх, на сгущающиеся облака. Они дрожат и кипят, будто сейчас начнется очередная бомбардировка.
— Мы сами сделали это, — говорит он, — у нас не было выбора.
Когда на землю обрушивается огненный шторм, я, наконец, нахожу в себе силы, чтобы лить слезы.
Я вновь открываю глаза, на этот раз в чистом белом помещении. Передо мной стоит стол, на нем кубок. Он сделан из золота и инкрустирован драгоценными камнями. Он прекрасен.
— Всё всегда сводится к крови, Хелиас.
Боковым зрением я вижу силуэт, который уходит, когда я пытаюсь повернуться к нему. Я не могу его увидеть, но никогда не слышал такого прекрасного голоса.
— Я могу победить, — говорю я силуэту.
— Нет! — ревет голос, и он пугает меня. После мгновения тишины он продолжает говорить, уже тише, — нельзя победить чудовище.
— Мои братья практиковали причащение кровью десятилетиями, — говорю я, — получив кровь наших врагов и выдержав «жажду» мы становимся сильнее. Это единственный путь, чтобы удержать монстра.
Следует еще одна долгая пауза. Я слышу звуки шелестящих страниц и порхающих крыльев.
— Ты правда веришь, что ритуал защитит тебя? — спрашивает голос, в нем слышится проблеск надежды.
— Я должен.
— Тогда испей из кубка, выдержи, стань сильнее.
Мерцающий силуэт на краю моего зрения исчезает во вспышке белого цвета.
Я беру кубок, он наполнен кровью. Запах поглощает меня.
Я подношу чашу к губам и пью.
На этот раз я очнулся по настоящему, стоя на коленях на полу собора, на мраморном полу передо мной лежит изломанное тело предателя. Его броня в трещинах и сколах, его глотка была вырвана.
Похоже, это сделал я.
Я вырвал её.
— Хелиас? — голос капитана Афаила напоминает мне о зыбучих песках.
— Да, господин, — с трудом отвечаю я.
— Дело сделано?
Я смотрю на останки космодесантника-предателя.
