— Все на борту!
Дальняя стена схолы затряслась, как будто что-то гигантское ударилось об нее. Тяжелые блоки покатились по плацдарму, трещины раскололи каменную кладку снизу-вверх.
— Вперед! — крикнул он, и транспортник изрыгнул смрадное облако выхлопа, зарываясь колесами в гравий. В тоже время Раюм услышал бешенный скрежет тысяч бритвенно-острых когтей по камню.
Бурлящий и вопящий прилив шипящих убийц волной перевалил через стену. Орда существ, закованных в хитиновые пластины, блестящей органической брони, вооруженные бритвенно-острыми конечностями, клацали челюстями полными иглоподобных зубов, раздвоенные языки жадно пробовали воздух, черные, мертвые глаза, зловеще сверкали на гладких продолговатых черепах.
Хормагаунты, вспомнил Раюм. Вот как мы их называем.
Он слышал лай команд, но они приходили как будто издалека, смутные и медлительные, как в кошмарном сне. Оружейный огонь хлестал по стене, взрывая ораву этих тварей как гнойные волдыри.
Но этого недостаточно: они прибывали сотнями, тысячами. Затем стена затряслась и обрушилась, под натиском нечто более ужасного.
Раюм не знал, как назвать это. Огромный колосс, с сегментированным туловищем, низко пригнул череп-таран, когда пробивал стену. Ростом выше пяти сильных мужчин, конечности-комбинированный кошмар биоинженерии, сочащийся тягучими жидкостями. Едкая слизь покрывала его титанические ноги, когда он пробил путь внутрь. Его грудь исходила спазмами сокращений межреберных мышц, выпуская тысячи хитиновых шипов словно пули. Три грузовика изрешетило так, словно по ним прошлись из осадного орудия.
Юные тела выпадали на плац разорванные и кричащие. Одна «Химера» взорвалась, когда сгусток коррозийной биокислоты прошел сквозь ее броню. Несколько несчастных фигур выкатились из обломков, их плоть таяла и стекала с костей.
Группы роящихся чужеродных существ мчались по плацу, подгоняемые биологическим стремлением рвать и убивать, перескакивали друг через друга, стремясь утолить неутолимый голод, сводивший их с ума.
Колосс наконец прорвался через обрушенную стену. Пара крючковатых лезвий, по меньшей мере два метра длинной, вылезли из мясистых складок плоти на плечах. Все еще пригибая заостренную морду, чудовище наступало в окружении тварей поменьше.
Раюм вытащил свой болт-пистолет, теперь он не аббат-инструктор, теперь он солдат Имперской Гвардии.
— Во имя Викары! — выкрикнул он и опустошил обойму.
Десять выстрелов, каждый нашел цель. Не достаточно что бы хоть что-то изменить, но когда это имело значение для одного из избранных Императора?
Затем, передняя линяя роя исчезла в оглушающем реве взрывов. Сокрушающий огненный шторм прошелся по визжащим монстрам, истребляя их в большом количестве. Раюм отпрянул назад от подавляющего шума, ощущая ударные волны снарядов большого калибра, пролетающих так близко. Он припал к земле, когда что-то огромное прошло мимо него, возвышающееся и монструозное, гигант из адамантия и ярости. С громыхающей пушкой и ревущим цепным мечом на месте рук, он был облачен в доспех цвета холодного зимнего неба и черными шевронами в янтарную полоску. Яркое знамя, развевавшееся с его левого плеча, несло изображение вставшим на дыбы единорогом.
Гигант широко расставив ноги, издал вызывающий клич, безжалостно выпуская из гигантского орудия очередь снарядов в вопящий рой. Твердотельные осадные снаряды, прорезались через орду, уничтожая то, что осталось в живых после скоростного артобстрела.
Атакующий колосс распахнул усеянную клыками пасть и издал рев, определяя противника как достойного его внимания.
Бронированный гигант издал ответный пронзительный вопль, и приготовил длинное цепное лезвие к атаке. Горячие испарения заклубились от пришедших в движения острых зубьев. Монстр изрыгнул зеленый огонь, но гигант отразил его невидимым энергетическим щитом.
Они сошлись в сокрушающем ударе, потрясшем весь плац своей яростью. Гигант взмахнул гигантским мечом, и зверь упал на колени, лишившись большей части своего корпуса.
Ядовитое облако перемолотой чужацкой плоти распылилось из встроенных зубов лезвия, когда зверь упал вперед. Его конечности барахтались, пытаясь поднять разрубленное туловище, все еще подгоняемое монструозной волей убивать.
Оно взывало от боли и ужасного аппетита.
Бронированный гигант, сотрясающим ударом ноги сокрушил массивный череп чудовища, одновременно поливая стабберным огнем, новые группы мелких тварей, прибывающих из пролома в стене. Горн гиганта издал громогласный звук, распознанный Раюмом как приказ отступать в укрытие.
Раюм уличил момент отсалютовать гиганту перед тем как взобраться в кузов транспорта. Водитель нажал на гашетку, и врата Проксимус пронеслись мимо. Раюм бросил взгляд на гиганта, его белый штандарт был заляпан кровью ксеноса, затем они повернули за угол, и он скрылся из виду.
Раюм опустился за откидной борт и навалился на него.
— Что во имя задницы Оудена это было? — спросила Лорза, ошеломленная от страха и удивления.
— Я никогда не видел ничего подобного, — сказал Морлей.
Раюм мгновение переводил дух.
— Это, мой мальчик, — сказал Раюм, — был Рыцарь.
Этот процесс никогда не станет менее болезненным. Контакт с другой частью моей души не вызывал проблем, но объединение плоти и стали не такое легкое дело. Я чувствую обжигающе холодное соединение с троном Механикус. Его питающие каналы прокладывают свой путь в мой череп и спинной мозг. Ощущение такое, будто каждая вена и клетка наполняются холодной водой.
Мой трон находится в Зале Отзвуков: округлое помещение из темного камня и вздымающихся ввысь железных перекладин. Название более чем удачное. Нарастающий прилив темного океана голосов прошлого, поднимался из глубин Святилища Цитадели Големов
Множество голосов. Мои предки и товарищи. Мои судьи и боевые братья. Я узнал голос отца, строгий и бескомпромиссный, над ним, раздавался высокопарный тенор праотца, в той же степени жесткий и требовательный.
Мужчины дома Кадмус говорили, как один.
Присутствие прежнего владельца брони, накладывалось на меня как разношенный хауберк; комфортный в его стальной защите, знакомый, как ладно подогнанная одежда. И как всегда пустота во мне наполнялась чувством полноценности.
Связанный с троном Механикус, я становлюсь целым.
Я всегда говорил Корделии что она дополняет меня, что она вторая часть моей души, и иногда, я сам в это верю. В свою очередь, она обладала великими добродетелями, позволяя моему эго думать, что она мне верит. Она знает, как и любая другая супруга, что воин дома Кадмус только тогда по-настоящему цел, когда находится в сердце стальной громадины рыцарских доспехов.
