— Ну и что всё это значит?
Наверное, если бы сейчас в гуще молодёжи появился медведь-шатун, и то бы он, произвёл, намного меньшее впечатление, чем простой, невинный вопрос, заданный Сидором негромким, спокойным голосом.
Буквально брызнувший в разные стороны молодняк мгновенно растворился… Словно бзд…х в воздухе. Сидору так и хотелось каким-нибудь не менее сочным матерным словом обозначить точное место, куда они все подевались.
Лишь одинокий, брошенный наземь арбалет сиротливо валялся на вытоптанной, пожухлой траве под ногами сидоровой лошади.
Ну и что это всё значит? — повторил в воздух Сидор вопрос. — Я тебя спрашиваю.
Сидящий на лошади Сидор, словно монумент Александру III Миротворцу, возвышался над одиноким растерянным парнем, замершим перед ним соляным столбом.
Юрчик, солнце моё драгоценное, сволочь ты такая, объясни ты мне, пожалуйста, дураку старому, так чтобы и я всё понял. Что здесь происходит?
Что здесь ВОБЩЕ происходит? — повысил он голос.
Что ты тут только что делал? Объясни. А то я что-то ничего не понимаю. Нахрена вам сдалась эта ёлка?
Старший группы охраны над пленными амазонками, Юрий Семёнович Ламор, молодой парень двадцати пяти лет от роду, для своих и для начальства, то есть для Сидора с Димоном просто Юрчик или Юрась, или Юрок, стоял перед Сидором, красный как рак, и не знал, что сказать. Вина его была очевидна.
Молодой десятник, после окончания ускоренного курса учебки за успехи и умения в воинской подготовке произведённый Корнеем в десятники над своими, такими же, как и он, сопливыми недоученными товарищами, и оставленный Сидором здесь пару месяцев назад начальствовать над пленными амазонками, стоял перед ним красный как рак, и не знал, что говорить. Всего лишь за один, два осенних месяца он умудрился успешно, до основания развалить так и не начатое им дело.
Как я понимаю, у тебя есть, что сказать, — раздражённым голосом бросил Сидор с мрачной, понимающей усмешкой на губах.
Соскочив с лошади, Сидор накинул поводья на торчащий свечой вверх корень какого-то вывороченного из земли комля и повернулся обратно к парню.
Вместо того чтобы делать что тебе было сказано, вы тут, как я понимаю, принялись шуры-муры с девочками крутить. И ёлки валить, которые никому не мешали и для порученного тебе дела никак не нужные. И нафига ты её завалил?
Деточка, пойди, погуляй, — подпустив угрозы в голос, сердито рыкнул он на какую-то, стоящую рядом девицу. — Мне тут надо с вашим начальством серьёзно поговорить.
Сидор бросил короткий мрачный взгляд на худенькую, невысокую девицу, упорно держащуюся за спиной у Юрка и так и не ушмыгнувшую вместе со всеми в сторону.
"Симпатичная", — автоматом, равнодушно отметил про себя Сидор.
Дождавшись, когда возмущённо задравшая нос наглая девчонка, бросив на него высокомерный, возмущённый взгляд, молча, удалилась, он снова перевёл хмурый взгляд на буквально пылающего от смущения десятника.
"Бывшего десятника", — мысленно поправил Сидор сам себя. Оставлять безнаказанным развал работы и то, что тут творилось, он не собирался.
Ну, рассказывай, дорогой, — холодно бросил он. — Как жил эти два месяца, как до жизни до такой докатился. Всё! Всё рассказывай.
С удобством устроившись на всё том же комле, к которому привязал лошадь, Сидор настроился послушать. Торопиться было уже некуда. Судя по тому, что он тут увидел, на лесном молодёжной лагере возле Ягодного острова, целью устройства которого было расчистка и углубление русла ручья, вытекающего из болота, что серьёзно уже подтапливало Ягодный остров, можно было спокойно ставить крест. А потому, можно было уже никуда и не спешить.
Из того что он здесь запланировал, для чего чуть ли не неделю они с Димоном, вдвоём, чтоб никто лишний не узнал про это место, на собственном хребте таскали сюда из города инструмент и продукты, и для чего собственно и оставили здесь потом Юрка с пленными, сделано было дай Бог на два, три процента. Русло пресловутого ручья, угрожающего подтоплением их драгоценнейшему ягоднику, до сих пор было не расчищено. За ДВА месяца! Никак! Ни хоть как-то. Ни в малейшей степени!
А этот якобы расчищенный кусок, в двадцать метров, что они с Димоном сейчас видели перед собой, иначе как чистой профанацией работ назвать было нельзя. Такими темпами чистить русло лесного ручья можно было лет десять, а то и все сто.
Совершенно ясно было, что ребята с девчонками занимались здесь всем чем угодно, кроме порученного им дела.
На глазах же поднявшийся в болоте уровень воды он сам лично только этим утром наблюдал, стоя на краю расширяющегося прямо на глазах болота, и грозил в самом скором времени уже прямым затоплением всего их полуострова с гарантированной гибелью ягодника. Удавить сопляка, вздумавшего играть в какие-то свои, мальчишеские игры, хотелось очень. Но сначала требовалось разобраться.
Первое, — перебил он, открывшего было рот десятника.
Это что за наглая девица? — кивнул он на держащуюся чуть в стороне девчонку, так и не отошедшую куда было сказано.
— Это…, - если б от пылающего яркими красками лица Юрася можно было зажигать спички, половина оставшегося ещё живым леса вокруг пытала бы огромным, ярким костром.
Это моя жена!
Кинувшись словно очертя головой в воду, Юрась даже закрыл от страха глаза.
— Жена, — хмыкнул понимающе Сидор, переглянувшись с ухмыляющимся Димоном. — Я почему-то именно так и подумал. Наглая больно, — покосился он на мнущуюся не далее пяти метров в стороне девчонку. Уходить дальше она так и не подумала. — Правда, всё здесь у вас происходящее видится мне несколько в иных формулировках. Ну да Бог с этим. Если ты сказал жена, значит, пусть будет жена.
В конце концов, ракитовых кустов здесь полно, — насмешливо ухмыльнулся теперь уже он, окинув насмешливым взглядом закустаренный склон низины, примыкающий к лесу. Со стороны горельника виднелись одни лишь сухие ветки сгоревших давно, да так и не оживших каких-то кустов, одиноко торчащие вверх.
Лёгкость свадебных обрядов в этом краю, до сих пор проводимых по древним ведическим законам, буквально вводила Сидора в ступор. Стоило только какому-либо парню обвести свою девушку вокруг ракитового куста и всё! Отныне они официально считались мужем и женой, со всеми вытекающими правами и обязанностями. Поэтому, пока что в словах Юрка не было ничего необычного. Неожиданного да, но не необычного.
Продолжай. Я слушаю.
— Э…, - очень содержательно продолжил Юрась.
Может, пройдёмся? Я тебе сначала кое-что покажу, а потом ты меня ругать будешь, — всё же выдавил он из себя, спустя чуть ли не пять минут внутренней борьбы с самим собой.
