Корбуло повернулся к нему с серьезным выражением лица.
— Не в этот день, Рафен, — он кивнул в сторону окна медицинской ячейки.
Внутри апотекарии и рабы аккуратно готовились снять пластины красно-черной брони с изломанного туловища, которое лежало на поддерживающей раме.
Рафен запомнил эту броню и прикрепленные к ней боевые отличия, с первой встречи собрания.
— Ридай? — доспехи Астартес сплошь усеивали кратеры от выпущенных в упор болтов. Корбуло серьезно кивнул.
Вопросы, «как» и «почему» на долгие секунды застряли в горле, прежде чем топот ботинок объявил о прибытии новых людей привлеченных гудением колокола. Двигавшийся впереди закутанный лорд Сентикан молча вошел в комнату и резко остановился. Рафен не мог видеть его лица, но услышал тихий вдох Магистра.
— Что это значит? — сказал Сангвиновый Ангел.
Его хладнокровие заставило Рафена напрячься.
Корбуло вздохнул.
— Тревога в Часовне Красного Грааля. Я пошел выяснить обстановку, лорд. Когда прибыл, то нашел брата капитана Ридая на полу. Очевидно, он пересек сторожевую линию, шагнул прямо под оружие сервиторов, защищающих священную реликвию.
— Он не сделал бы такого, — ледяным тоном ответил Сентикан. — Мы уважаем запреты Кровавых Ангелов! Он не вошел бы в часовню без разрешения!
— Поступить так без сопровождения жреца — смерть, — сказал Рафен. — Он знал это.
Синтикан бросил на взгляд на одного из своих сопровождающих, когда тот приблизился.
— Магистр, лорд Данте и его библиарий здесь. Другие находятся в пути, — он указал на потолок и вокс-реле на стенах. — Колокол, сэр. Они все услышали колокол.
Запоздало, Корбуло проговорил команду в вокс на запястье, и звон прекратился. Синиткан протолкнулся мимо него, чтобы пристально взглянуть через окно медицинской ячейки.
— Что они делают? — воскликнул он. Впервые, Рафен услышал открытый гнев Сагнвинового лорда.
— Синтикан.
Вошел Данте, его лицо было мрачным.
— Да — Сагнвиновый Ангел обернулся и пронзил взглядом коллегу Магистра.
— Вы прикажете вашим апотекариям немедленно прекратить работу, кузен, или я разорву их на куски!
Данте не размышляя кинвул Корбуло.
— Сделай как он говорит.
— Да, лорд, — Кровавый Ангел скользнул в палату через мембранную дверь.
— Он все еще может быть жив, возможно, в исцеляющем трансе, — начал Рафен. — Транс мог спасти его жизнь.
— Нет, — покачал головой Мефистион, его взгляд стал отсутствующим. — Брат Ридай ушел. Его дух оставил тело, чтобы присоединиться к Великому Ангелу.
Сентикан угрожающе шагнул к псайкеру.
— Если я заподозрю, что вы используете свой колдовской взгляд, чтобы увидеть плоть моего родича, то я вырежу ваши глаза, библиарий!
— Я лишь хотел уловить отражение его последних мыслей. Может быть, узнать, что с ним случилось.
Данте покачал головой и положил ладонь на руку товарища.
— Это не наше дело, тревожить мертвых Сангвиниевых.
— Никто не коснется плоти нашего павшего, — прорычал Сентикан. — Если не хочет к нему присоединиться.
Рафен оглянулся на тело. Капюшоны, шлемы, которые они никогда снимают. На миг он снова задумался, что же Сангвиниевые Ангелы прячут от Галактики. ? Он чувствовал, как его раздирают два стремления, одно к скорбной тропе, другое к пронзительной и злой уверенности. Он твердо знал, что возвращение теперь будет означать смерть. Он не лгал Ридаю, когда сказал, что пошел за точку невозврата. Цек поднял капсулу, свет биолюмов мерцал сквозь жидкость внутри. Здесь. Здесь мое рвение во плоти.
Сентикан снова заговорил.
— Я отправлюсь к крейсеру «Невидимый» с телом Ридая. Когда я завтра вернусь, у вас будет объяснение моей потери, Данте.
Магистр Кровавых Ангелов кивнул.
— Конечно. Кузен, знайте, что я столь же потрясен этим инцидентом, как и вы.
Сангвиниевый Ангел посмотрел на Данте.
— Но теперь вы попросите, чтобы я не говорил об этом, да? Из опасения, что это расширит трещины инакомыслия среди преемников?
— Слишком поздно для этого.
Данте ничего не сказал. Вместо него другой голос дал мрачный ответ. Еще больше Астратес протиснулись в атриум. Расчленители прибыли, и любая возможность сохранить тайну сбежала от них.
ЦЕК ощутил это в момент падения трапа, в тот самый миг, когда морозный воздух проник в отсек аппарата. Гул двигателя эхом отражался от стен башен, но больше не было ни звука. Никаких голосов, никаких шагов.
Не было Фенна, ожидающего, как обычно, у подножия посадочной площадки. Цек запахнул одежду и отправился на разведку в ангар. В крепко сжатом кулаке он держал драгоценнейший фиал. Апотикарий втянул холодный воздух, дыхание вырывалось изо рта туманным дымком. Он остановился, качаясь на пятках. Смесь запахов послала в мозг тревожный сигнал. Цек уловил слабые следы химических консервантов, фракционированых жидкостей, кислотных батарей. Были и другие запахи. Возможно, кордит. Отработанный кордит и свежая кровь. Хотя трудно ее выделить среди других.
Он пошел дальше в коридоры Цитадели Виталис, опасаясь каждого затененного угла, тишины, которая падала всякий раз, когда он останавливался и задерживал дыхание. У комплекса был свой пульс, движение и звук работ внутри стен, знакомый и по-своему, необычно успокаивающий. Но теперь не было ничего подобного. Странная зловещая тишина была угрожающей. Цек слушал собственное частое дыхание, чтобы убедиться, что он не был попросту поражен глухотой.
На кафедре в главном атриуме он с помощью вокса попытался вызвать Фенна, потом лабороториум, потом общие залы контроля на верхних уровнях. Он ждал четверть часа, но ему никто не ответил.
Сто различных сценариев случившегося пронеслись сквозь его мысли. Данте что-то активировал после случая в боевой яме? В припадке ярости уничтожил всех в здании? Авария в каком-то лабораториуме вызвала экстренную полную изоляцию?
Флаер все еще стоял на площадке. У Цека была возможность взять его. Он мог улететь, вернуться в крепость-монастырь. Признаться в том, что произошло. Взять на себя ответственность. Цек поглядел на фиал в руке. «Но это значит принять неудачу». Он подумал о Ниник. Это она сказала те слова, и он разъярился. Где теперь то рвение
Он бросил последний взгляд через плечо. Данте пошлет за ним людей, если уже не послал. Единственная надежда на искупление лежит под ногами, в сердце репликационого лабораториума.
Шеренга медных лифтов проигнорировала вызов. Цек осторожно вышел на двойную винтовую лестницу, которая бежала по всем ярусам башни, подражая изгибами спирали человеческого ДНК.
