Беслиан напоминал мертвые останки с поля боя. Если бы не множество проводов, соединяющих его со стеклянными измерителями мониторов над кушеткой и медленный звон жизненных показателей, Рафен счел бы его давно умершим. Он несколько секунд наблюдал за работой апотекария-клирика на каком-то отстраненном, далеком уровне и был заинтригован видом внутренностей адепта. Воина всегда интересовало, какое сердце бьется внутри высохшей груди этих шестеренок.
На ближайшей койке в поддерживающих петлях недвижимо лежал брат Сов. Раненный Расчленитель дышал хрипло и неглубоко. Рафен быстро осмотрел его.
Воин находился в исцеляющем трансе, импланты Астартес работали над его восстановлением. Однако с одной отсутствующей рукой, тело Сова казалось каким-то странно непропорциональным.
Гаст колдовал с кожным степлером и вакуумным тюбиком морфического клея над раной на боку Беслиана и начал ее закрывать. Не поворачиваясь, он обратился к остальным Астартес.
— Адепту повезло, что он остался в живых. Туркио нашел его до того, как био-импланты полностью отключились от физического шока. Потеря крови огромна. Я сомневаюсь, что в следующие несколько лет он вообще придет в сознание. На его теле очень много ран от разного оружия. — Он указал на сочащийся кровавый порез и область сильно поврежденной ткани. — Тупая травма в области головы и шеи. Множественные трещины.
— Ты предполагаешь, что убийц было несколько? — спросил Нокс. Гаст качнул головой.
— Не предполагаю, брат-сержант, а констатирую факт. И нападающие были достаточно сильны. Эти жестокие раны были нанесены в безумии и быстро. Однако не совсем умело.
— Если бы это были Астартес, Беслиан был бы убит одним ударом, — пробормотал Рафен, — быстрым и экономным.
Он указал на глотку адепта, предлагая, как бы он сам это сделал.
— Резкий, крушащий удар вот сюда. Или нож в череп.
— Как я зафиксировал, атакующие действовали неумело, — продолжил Гаст, — только из-за этого Беслиан выжил.
— Значит, в конце концов, у нас есть свидетель, — сказал Рафен, — у него же нет повреждений мозга?
Гаст отошел в сторону, позволив сервитору закончить работу и заштопать пациента. Он протер свои руки освященной материей.
— Сложно сказать точно. Мои знания ограничены медицинской помощью на поле боя и призванием сангвинарного жречества, не больше.
Рафен наклонился, изучая пепельное лицо растерзанного адепта.
— Разбуди его.
— Сэр? — Гаст остановился и вопросительно посмотрел на Нокса. — Может быть, я не ясно выразился насчет физического состояния Беслиана…
— Я все точно понял, — ответил Рафен, — а теперь разбуди его.
Сервитор отошел в сторону и ссутулился в режиме ожидания, когда его задача была завершена. Гаст потянулся к нартециуму и не осмелился.
— Вы понимаете, что если я это сделаю, то он умрет?
— Если на борту судна есть посторонние, это нас всех лишит жизни, — ответил Нокс, — делай, как сказал Кровавый Ангел.
— Как пожелаете.
Втягивая порцию жидкости внутрь, Гаст настроил инжекторную иглу. Он остановился около штуцера в плоти на шее Беслиана.
— Я бы на вашем месте подготовил вопросы, — сказал он им, — адепт может быть не в себе… или недолго… проживет.
Игла зашипела, и эффект был практически мгновенным.
Тело Беслиана напряглось, механодендриты и серво-рука из-за спины задергались и начали хлестать по воздуху. Он выгнулся дугой, когда его свело дикой судорогой, и он издал какой-то невнятный звук, что-то среднее между визгом и рыданием. Глаза адепта открылись и зафиксировались на Рафене. Он начал лепетать на машинном коде, трескучий шум начал усиливаться от паники.
— Логик! — рявкнул Рафен, привлекая внимание Беслиана. — Кто напал на тебя? Скажи мне!
Адепт попытался заговорить и поднял руку. С его губ снова слетел трещащий шум. Звук начал плавать и изменился. Это было так, словно слушаешь вокс-передачу на пустом канале, когда порывы статики медленно освобождают дорогу уверенному приему. Из рокочущего лепета Рафен вычленил одно слово, и его глаза сузились.
— Зеллик!
Гаст тоже услышал это и повернулся к Кровавому Ангелу.
— Магос? Он умер в космосе. Возможно, разум адепта все-таки поврежден…
Беслиан затрясся, раскачиваясь туда-сюда.
— Зеллик хочет убить меня! — слова получались очень искаженными, деформированными и едва членораздельными.
— Это он! Месть, месть…
Пока техножрец говорил, его голова в судорогах резко откинулась на кушетку, и тут впервые он увидел застывшего сервитора у стойки с мониторами. Рот Беслиана широко открылся, намного шире, чем могла бы позволить обычная челюсть, и с его губ слетел воющий визг.
Все произошло настолько быстро, что движения показались размытыми. Сервитор дернулся и кинулся на адепта Механикус. Одной рукой, не из плоти и крови, а пальцами-скальпелями с медицинским инструментом и сочлененными зондами, он ударил в глаза Беслиана. Стальные персты погрузились по ладонь в его череп и разорвали его.
Первым отреагировал Рафен и ударил изо всех сил. Бронированный кулак попал сервитору-убийце в поясницу, где ноги-поршни были соединены с тазовыми костями человека. Фонтанами брызнули жидкости, и раб-машина упал на палубу. Однако шок от удара, кажется, никак на нем не отразился, и он все еще полз к адепту. Его мокрые от стекловидного вещества глаз пальцы отчаянно щелкали, дабы причинить еще больше повреждений.
Рафен услышал, что сервитор бормотал что-то, когда падал. Вроде бы слово "предатель". С рыком он поднял ботинок и втоптал глотку сервитора в палубу. Все нападение заняло только секунды, но внезапная тишина мониторов жизненных показателей красноречиво говорила о том, что оно удалось. Лицо Рафена скривилось в гримасе, когда голова Беслиана откинулась назад, демонстрируя кровавые, пустые глазницы.
— Кажется, ты был прав, — через секунду молвил Гаст.
— Кажется, мы оба были правы, — ответил Рафен.
Нокс присел на корточки и перевернул труп сервитора.
— Это наш нападавший? Или один из них, хотя бы?
Гаст покачал головой.
— Невозможно. Раб-машина привязан к палате лазарета. В него заложен запрет покидать этот отсек.
— Он сказал — Зеллик, — размышляя, Рафен изучал мертвого человека, — Зеллик хотел отомстить.
— Маттхан Зеллик мертв, — настаивал Нокс, — я в этом уверен так же, как если бы сам лишил его жизни.
Рафен взглянул на илота.
— Существуют мертвые, а потом они опять умирают.
Внутренне он упрекал себя. Воин никогда даже помыслить не мог, что раб-машина может быть потенциальным противником.
