На плече Орика была вытатуирована молния, которая всегда восхищала мальчика.
— Имперская Гвардия, — пояснял повар. — Восемь лет в Третьем Янтийском. Знак большого почета.
Больше он ничего об этом не рассказывал. После того как он опускал мальчика и возвращался к работе, Ибрам гадал, почему из-под поварского фартука слышно механическое жужжание. Прямо как у гувернера, когда тот шевелит руками.
В тот вечер дядя Дерций приехал без предупреждения.
Орик как раз играл с Ибрамом на веранде и даже вырезал ему из дерева новый фрегат. Услышав голос Дерция, Ибрам что было духу помчался в гостиную. Он метеором врезался в дядю и крепко прижался к его ногам.
— Ибрам! Ибрам! Надо же, какой силач! Так рад видеть дядю, да?
Одетый в красивую лиловую униформу янтийских полков, дядя Дерций казался великаном. Он улыбнулся мальчику, но в глазах не было веселья. Тем временем в комнату заглянул Орик и извинился.
— Я вернусь на кухню, — объявил он.
Тогда дядя Дерций сделал нечто странное: он подошел к Орику, и они дружески обнялись.
— Рад тебя видеть, старина!
— И я рад, сэр. Сколько воды утекло.
— Ты привез мне игрушку, дядя? — встрял Ибрам, выбравшись из рук обеспокоенной няни.
— Разве я тебя обману? — улыбнулся Дерций, снял с левого мизинца перстень и потянул к себе Ибрама. — Смотри. Знаешь, что это?
— Колечко!
— Правильно! Но тут есть еще кое-что. — Он слегка повернул рамку печатки, разбудив короткий лучик лазера в центре. — А это знаешь что?
Ибрам мотнул головой.
— Это ключ. Офицерам вроде меня нужно открывать секретные посылки. Секретные приказы, закрытые кодами, понимаешь?
— Да, папа рассказывал! Коды бывают всякие разные, «уровень доступа» называется.
— Точно. Бывают коды-слова: «Пантера», «Эскулис», «Криптокс». А еще есть старые коды-цвета: Бирюзовый, потом Багряный, потом еще много, и на самом верху — Пурпурный, Обсидиан и Вермильон. Генералам — таким, как я, — дают специальные кольца, чтобы мы могли открывать эти коды.
— А у папы тоже такое есть?
Минутное молчание.
— Ну конечно.
— А папа приедет домой? Он с тобой приехал?
— Послушай, Ибрам, так вышло…
Мальчик тем временем разглядывал кольцо.
— Можно мне оставить его, дядя Дерций? Это ведь мое?
Ибрам оторвал взгляд от перстня и понял, что все как-то странно смотрят на него.
— Я не украл! — тут же заявил он.
— Ну конечно, ты можешь оставить его. Оно теперь твое… — Дерций присел на корточки рядом с Ибрамом и тяжело посмотрел ему в глаза. — Пожалуйста, послушай меня, Ибрам. Мне нужно кое-что тебе рассказать… о твоем отце.
1
Гаунт говорил с Ферейдом. Они сидели возле костра, разведенного в бочке. Вокруг — рваные тени разбитого особняка, затерянного в демилитаризованной зоне огромного города на Пашене 9–60. Ферейд был одет в костюм из красной шерсти, какой обычно носили пашенские фермеры. Он рассказывал о своей работе. Как всегда, намеками. Он любил дразнить своего друга-комиссара всякими недомолвками о своих шпионских делах. Странная парочка — комиссар и разведчик Империума. Один — высокий, статный блондин, другой — низкий, темноволосый и неприметный. С тех пор как ветры войны свели их, они оставались верными друзьями, пусть и были непохожи во всем — от работы до происхождения.
Разведгруппа Ферейда работала под прикрытием среди ферм Пашена. Им удалось раскрыть еретическую секту Хаоса, в сети которой попали офицеры Флота. Получив информацию от Ферейда, командование Имперского Флота сгоряча приняло решение нанести удар. Операция закончилась провалом. Открытое столкновение привело к войне, и на Пашен высадились силы Имперской Гвардии. По стечению обстоятельств один из рейдов гирканцев свел Гаунта со спасенным из плена Ферейдом. Совместными усилиями им удалось ликвидировать главу восстания барона Силага.
Верность и предательство — разговор все больше уходил в это русло. Ферейд рассказывал о том, что только имперская тайная разведка способна контролировать все частные дела высших офицеров Империума. Гаунту было тяжело слушать его, потому что в неверном свете костра лицо агента вдруг казалось лицом Октара, Дерция или отца…
Услышав тяжелый вздох, Гаунт понял, что просто спит. Попрощавшись с другом, он нехотя открыл глаза.
В тесной комнате с низким сводчатым потолком воздух был спертым. Световые пластины, которые Гаунт перед сном поставил на самую низкую мощность, давали мало света. Комиссар поднялся с койки и начал одеваться. Его вещи лежали на тех же местах, где он бросил их вчера: брюки, форменная рубашка, сапоги, короткий кожаный китель с высоким воротником, украшенным имперскими орлами. Кобура пустовала — пассажирам имперских кораблей не позволялось носить огнестрельное оружие, и сканирующие поля следили за исполнением этого правила. Гаунт взял единственное оставшееся оружие — танитский кинжал.
Открывшийся люк выпустил его в темноту душной длинной палубы. Система вентиляции под закопченной решеткой пола хоть немного разгоняла горячий воздух.
Небольшая прогулка не помешает.
Система освещения на борту перешла в «ночное» состояние, и палубные лампы давали тусклый свет. Работа генераторов сопровождалась постоянным гулом и вызывала дрожь в каждой металлической поверхности, в самом воздухе.
Около пятнадцати минут Гаунт скитался по безмолвным коридорам в полном одиночестве. Вскоре он набрел на перекресток, откуда спиралью поднимался основной лифт. Пробежав пальцами по руническим символам приборной доски, комиссар набрал личный код. Механизмы откликнулись электронным скрежетом, и искаженные звуки хорала возвестили об отправлении лифта. На медной панели последовательно мигнули двадцать рельефных символов.
Новый возглас искусственного хора. Двери скользнули в стороны.
Гаунт оказался на смотровой платформе. Купол из сверхпрочного стекла радиусом в несколько сотен шагов был самым спокойным и уединенным местом на всем корабле. Вокруг разворачивалась великолепная и одновременно ужасающая панорама, отгороженная от корабля мощным психосиловым полем. Тьма с прожилками ярких молний, переплетающиеся кольца и паутина цветов, которым Гаунт не мог подобрать названия. Ленты, сплетенные из яркого света и кромешной тьмы, проносящиеся мимо со скоростью мысли.
Эмпирей. Варп-пространство. Другое измерение реальности, сквозь которое и двигался корабль массовой грузоперевозки «Авессалом».
Впервые Гаунт смог разглядеть «Авессалом» в иллюминаторы грузового челнока, который и доставил его на борт. Корабль заставил его испытать истинное благоговение, ведь это был настоящий ветеран Флота, Адептус Механикус. Техножрецы Марса направили немало сил на помощь освобождению Фортис. Теперь, когда работа была закончена, они предоставили один из своих могучих транспортных кораблей Имперской Гвардии в знак благодарности. Гаунт прекрасно понимал, что находиться на борту «Авессалома» — большая честь. Подумать только — лететь на борту таинственного корабля культа Бога-Машины, каждый сантиметр которого пропитан древними секретами.
