― Ты призван, ― взревел Ариман, и слова эхом разнеслись в безвоздушном сумраке. По всему залу из парящих чаш вырвалось пламя. Комната заполнилась дымом и звуками. Он услышал крики, вопли умирающих, которых опускали в костер его памяти. Парящая масса крови воспламенилась. Бронзовая чаша засияла, испаряя покрывшую ее корку инея и разметывая его по залу. Затем чаша упала, а кровь, забрызгав бронзу, фонтаном ударила вверх и замерзла.
Ариман отступил назад и выхватил меч. Астреос пошатнулся и заскреб рукой в поисках своего клинка. Свечное пламя поднялось выше, плавящийся воск потек вверх. Свет попал на застывшую кровь, и ее тень легла на почерневшие стены зала. Ариман взглянул на очертания и замер. На стенах танцевали силуэты оперенных крыльев и непомерно длинных конечностей.
Застывшая кровь начала расти, словно ветви на дереве. Она пульсировала, увеличивалась, обесцвечивалась и запекалась, приобретая очертания вен, мышц и костей. Сформировались плечи. Предплечья. Руки. Голова. Разверзлось блестящее мясо ротовой полости, из которой раздался стон от боли рождения. От звука забившегося сердца содрогнулся зал. На плоть стала наслаиваться кожа. Наконец фигура встала во весь рост, держа руки по бокам, ее обнаженная плоть подергивалась, обретая резкость. Появились веки и сомкнулись над закрытыми глазами. Из головы выросли волосы, темной волной упав на плечи. Фигура улыбнулась, показав белые зубы, и открыла глаза. Они оказались цвета желтого янтаря, а зрачки походили на черные провалы.
― Ариман, ― выдохнула фигура, и ее голос задребезжал звуками мертвого ветра и распавшихся прахом костей.
Сенсоры на спине Карменты повернулись, когда она обогнула станцию. Ее орудия и двигатели болели, напряжение из-за постоянной готовности заполняло остальную часть сущности женщины. Она продолжала кружить, прислушиваясь к сигналам, наблюдая в ожидании движения.
Ничего. Здесь ничего нет. И вновь она проверила работу авгуров, ища энергетические метки Аримана, Астреоса и их сопровождения. Они исчезли, едва корабль приземлился на станции. Кармента даже не могла связаться с кораблем. Ведьма могла отправить еще одно судно, пилотируемое сервитором и соединенное с нею мысленной связью. Но нет, Ариман ясно дал ей понять, что этого делать не следует.
― Жди, ― сказал он. ― Если все пойдет наперекосяк, ты поймешь.
Но она ждала, и чем дольше ждала, тем сильнее задавалась вопросом, может ли тишина кричать еще громче. Следует ли ей отправить еще один шаттл? Следует ли ей сбежать или открыть огонь?
Нет, она подчинится. Она будет и дальше ждать в тишине.
«Госпожа», ― донесся мысленный голос. Кармента частью своего сознания отвлеклась от наблюдения за станцией и изменила свой голос для того, чтобы он стал понятен человеческому разуму.
«Эгион», ― произнесла она. Навигатор бодрствовал, готовый направлять ее, если появится необходимость в побеге.
«Я что-то вижу, госпожа», ― сказал Эгион дрожащим голосом.
Где-то далеко, где Кармента была окутанной кабелями плотью, ее зазнобило.
«Что ты видишь?» ― спросила она, постаравшись придать голосу спокойствие.
«Я вижу это, даже когда закрываю око», ― сказал он, и мысль, которая принесла с собой голос, была настолько слабой, что Кармента едва осознала ее смысл. Женщина поняла, что если бы стояла рядом с навигатором, то услышала бы его стон.
«Скажи, что ты видишь», ― попросила она. Волна эмоций накрыла умственно-импульсную связь дымкой из благоговения и страха, так что казалось, будто техноведьма наблюдает за выражением на лице человека, который смотрел ей через плечо.
«Безмолвие, госпожа. Я вижу только безмолвие».
«Я не понимаю, Эгион».
«Я смотрел, всего раз, и теперь это все, что я вижу», ― его голос начал слабеть.
«Эгион…»
«Безмолвие, госпожа, варп безмолвен, он темен и спокоен. Он никогда таким не бывает. Никогда».
«Почему…»
«Он ждет, госпожа, ― из последних сил выдавил из себя Эгион. ― Я вижу это, чувствую. Знаю. Он ждет».
Конечно, демон явился в облике его брата. Ариман протяжно вздохнул, посмотрев в лицо Ормузду. Это был образ его настоящего брата, не тот, каким он был, перед тем как брат умер, и даже не тот, когда Ормузд стал воином Тысячи Сынов, но тот, который помнил Ариман: молодой, неизмененный, человеческий. Но, естественно, это был вовсе не Ормузд, и даже не человек.
― Я повелеваю и сковываю тебя целью, ради которой призвал тебя, ― провозгласил колдун, и демон ухмыльнулся, услышав эти слова, пусть даже в зале отсутствовал воздух, способный переносить звуки. ― Этими мечами я приковываю тебя к месту и к моей воле, ― Ариман острием клинка указал на демона. Астреос с другой стороны круга повторил движение. Демон вздрогнул, но затем оскалился и склонил голову.
― Рад снова видеть тебя, брат, ― произнес он глубоким и резонирующим голосом.
― Ты не мой брат, ― спокойно ответил Ариман.
― О, разве? ― демон склонил голову набок и уставился в пол. Ариман чувствовал, как тот мысленно испытывает оковы, подобно вору, изучающему замок. Ему не освободиться ― Ариман был уверен в своей работе. Он мог приказать демону изменить облик, стоило того пожелать, но не собирался этого делать, допрос такого создания походил на танец лжи и воли.
― Ты ― существо варпа, воплощение лжи и обмана, ― сказал колдун и ударил демона толикой силы воли. Сгусток силы импульсом пересек зал. Демон упал, словно по нему хлестнула плеть. По коже пошли черные трещины, из которых закапала вязкая желтая жидкость. Он тяжело задышал, с десятка языков сорвались проклятья. Демон будто сделал вдох, и трещины на коже затянулись. Потирая челюсть, он с нескрываемым удивлением посмотрел на Аримана.
― Ты хочешь снова увидеть, как умирает Ормузд?
Даже не успев задуматься, Ариман ощутил, как от разума откололся еще один осколок силы. Демон вновь рухнул на пол, с него хлопьями стала отслаиваться кожа. Под ней проступило что-то, похожее на матово-черные перья мертвой вороны. Демон, хныкая и рыдая, подтянул колени к груди. Гладкая кожа снова закрыла раны, и он поднялся, подобострастно кивая.
― Прости. У тебя есть вопросы, ― произнес демон, смотря на Аримана. ― Ведь так? ― он наклонил голову. ― Вот почему я здесь, вот почему ты призвал меня?
― Девятью сотнями слов я призываю тебя отвечать, ― произнес Ариман. Демон неискренне и пронзительно рассмеялся.
