— Предатель-находка, не правда ли? — поинтересовался лорд Гурон. — Я с ним почти что закончил, он больше не забавляет меня. Думаю, теперь он мало что скрывает от моих колдунов. Они выдрали из его разума все знание, какое им было нужно.
— В чем состояли его преступления? — Талос обернулся на коленопреклоненную фигуру бывшего брата, купавшуюся в ослепительном сиянии.
— Из-за него погибли три инициата, и он отказался делиться своим знанием. Пришлось… поощрить… его к этому иными методами, — мертвенные черты Кровавого Грабителя растянулись в улыбке. — Сделать его беспомощным само по себе было непросто. Пребывая в ошейнике, как сейчас, он не представляет угрозы. Он не в силах шептать в варп, чтобы призвать свои силы. Ограничение варп-колдовства было первой мерой предосторожности, которую я предпринял непосредственно перед тем, как ослепить его.
— Будь осмотрительнее, — предупредил Сайрион. — Это предупреждение: такая судьба ждет нас, если мы предадим Корсаров.
— Если? — отозвался по воксу Талос. — У них «Эхо проклятия». Я без него не уйду.
— Ну, хорошо. Когда мы их предадим.
В ответ Талос отправил по воксу щелчок подтверждающего импульса.
— Пусть гниет тут, — обратился пророк к повелителю Корсаров. — А что с его доспехами и оружием?
Растянутые губы Гурона скривились.
— Его боевое снаряжение у меня. Считайте еще одним жестом доброй воли, что я предлагаю его вам.
Рувен издал стон, который стих, едва сорвавшись с ослабевших уст. Он загремел цепями, впервые за многие недели решив попробовать оковы на прочность.
— Не оставляйте меня здесь…
— Гори в варпе, предатель, — усмехнулся в ответ Ксарл.
— Благодарю за подарок, — сказал Талос Гурону. — Всегда приятно видеть, как предатели пожинают то, что посеяли. Убей его, если хочешь. Нам безразлично.
— Талос, — прошептал Рувен имя. Со второй попытки оно стало воплем. — Талос.
Пророк повернулся к узнику, ретинальный дисплей вновь начал компенсировать безумное сияние. Теперь Рувен глядел на него. Кровь бежала по щекам двумя ручейками, свет выжигал чувствительную ткань внутри глаз.
— Мне казалось, ты говорил, что не станешь умолять сохранить тебе жизнь, — произнес Талос.
Прежде чем Рувен смог ответить, люк захлопнулся, закрыв его в камере наедине с собственными криками.
Септим пригубил питье, заставляя себя совершить внезапно оказавшееся сложным привычное действие собственно глотания. Вполне вероятно, что пойло гнали из машинного масла.
Так или иначе, бар был одним из множества на борту Зеницы Ада и не отличался от сотен таких же грязных притонов. В полутьме перемешались мужчины и женщины, которые пили всякую мерзость, смеясь, споря и вопя на дюжине различных наречий.
— О, Трон, — прошептал Марук.
Септим нахмурился.
— Не произноси это здесь, если хочешь остаться в живых.
Старший из двоих указал на грациозную девушку на другом конце комнаты, переходившую от стола к столу. Волосы ниспадали на обнаженную спину безупречным шелковистым белым водопадом, а бедра с подчеркнутой женственностью покачивались при каждом шаге.
— Не разговаривай с этим, — покачал головой Септим. На мгновение Маруку показалось, что он видит на лице слуги улыбку.
Этим? Не говорить с этим?
Однако девушка заметила интерес Марука.
— Friksh sarkarr? — промурлыкала она, приблизившись, платье из потрепанных кожаных полос шелестело об ее собственную кожу молочного цвета. Белые, словно чистый фарфор, пальцы коснулись его небритой щеки. Она кивнула своим мыслям, будто соглашаясь с чем-то.
— Vrikaj ghu sneghrah? — у нее был юный голос девочки, которая скоро станет девушкой.
— Я… я не…
Она заставила его умолкнуть, плотно прижав бледный кончик пальца к его сухим губам.
— Vrikaj ghu sneghrah… sijakh…
— Септим… — сглотнул Марук. Ее широко раскрытые глаза были насыщенного зеленого цвета, как леса, которые ему доводилось видеть только на гололитах. Кончик пальца имел вкус неизвестного пряного мускуса.
Септим прокашлялся. Девушка повернулась с изяществом призрака, облизнув губы раздвоенным языком.
— Trijakh mu sekh?
Раб отвел в сторону край куртки, продемонстрировав висящий в набедренной кобуре пистолет. Он нарочито медленно покачал головой и указал на другой стол.
Девушка сплюнула на пол возле его ботинка и удалилась крадущейся походкой, виляя бедрами.
— Она не такая, как все… — Марук наблюдал за ее уходом, с вожделением созерцая все выставленные напоказ прелести.
— Меняющая кожу, — Септим поморщился от вкуса выпивки. Он больше не глотал, но вкус при соприкосновении с губами был достаточно странным даже для того, чтобы притворяться. — Видишь, как сшита кожа, в которую она одета?
— Ага.
— Это не звериная кожа.
Марук следил за тем, как девушка проводит ногтями по загривку мужчины с грубой внешностью.
— Не думаю, что смогу тут долго находиться, — заметил он. — Вон у той жирной твари на том конце комнаты слишком много глаз. Вокруг бродит красивая девочка со змеиным языком, которая одета в человеческую кожу. Здесь все вооружены до зубов, а унылый ублюдок под соседним столиком выглядит так, будто умер пару дней назад.
— Успокойся, — теперь Септим смотрел на него в упор. — Расслабься. Мы в безопасности, пока не привлекаем к себе внимания. Если поддашься панике, мы покойники еще до того, как с твоих губ успеет сорваться первый крик.
— Все будет хорошо, — Марук успокоил себя, сделав глоток. От этого по пищеводу разлилось приятное тепло. — Хорошее пойло.
Лицо Септима приобрело красноречивое выражение.
— Что? — спросил Марук.
— Вполне вероятно, что это перегнанная крысиная моча. Постарайся пить не слишком много.
— Хорошо. Ну конечно, — он снова незаметно оглядел помещение. Еще один из завсегдатаев, казалось, был слишком мал для собственного скелета: кости выпирали из плоти на каждом суставе и даже по длине хребта и на натянутой коже щек. — Знаешь, твой господин был прав.
— В чем?
— Насчет побега, пока мы пришвартованы. Застрять тут было бы хуже, чем остаться на «Завете». Трон…
Септим поморщился.
— Перестань так говорить.
— Извини. Слушай, тебе вообще говорили, на что согласился Легион?
В ответ Септим пожал плечами.
— Первый Коготь пообещал, что Легион примет участие в какой-то осаде. Они называют это Виламусом.
