— Спокойно, парень, — изрек чародей. — Мне не суждено умереть здесь. И тебе, думаю, тоже.
Сказав это, чужак повернулся и направился на нос корабля. Остановившись там, он вперил свой взор вдаль, словно какое-то божество. Преисполненный страха и странного суеверного благоговения, Рагнар направился туда, где стоял его отец. Подняв взор, он увидел в глазах отца понимание.
— Я видел это, сын мой! — прокричал тот сквозь шум бури. Рагнар понял, что никаких объяснений больше не нужно.
Море стало успокаиваться, будто гибель дракона разрушила пагубное заклинание. Несколько часов спустя оно уже было гладким, словно стекло, и воцарившуюся тишину нарушали лишь мерный барабанный бой командира гребцов да спокойный шелест волн о корпус судна.
Чужеземец все еще стоял на носу, будто охраняя корабль от морских демонов. Он осматривал горизонт, прикрыв глаза от солнца заскорузлой рукой, выискивая то, что мог видеть только он. В небе палило солнце — и не та бледная маленькая сфера, что светит зимой. Сейчас это был огромный огненный шар, запивающий небо своим золотым сиянием. Глаз Русса был полностью открыт, наблюдая за тем, как его избранный народ переносит ужасы длинного сурового лета на Фенрисе. Остававшаяся на палубах вода парила под его пристальным взглядом.
Воины хранили молчание. Их переполнял благоговейный страх. Не было слышно болтовни и бахвальства, что было обычным делом среди переживших кошмарный шторм. Не было ни веселья, ни пения. Отец Рагнара не велел открыть бочонок с элем, чтобы отметить это событие. Казалось, вся команда охвачена глубоким почтением к чужеземцу. Но это почтение было близко к ужасу, и Рагнар прекрасно понимал почему. Они видели, как он убил дракона могуществом своих заклинаний. Своей магией он уничтожил один из кошмаров морских глубин. Своим взглядом он усмирил бурю. Есть ли такое, чего он не мог бы сделать?
«И все же, — думал Рагнар, — если чужеземец настолько могуществен, то почему ему понадобилось нанимать их корабль, чтобы добраться до места назначения? Почему он не применил магию? Несомненно, он мог использовать знание рун, чтобы вызвать воздушный корабль или крылатого волка, чтобы добраться до цели. Не было ли у этого путешествия зловещего скрытого мотива?»
Рагнар попытался избавиться от этой мысли. Возможно, чародей пробудил к себе неприязнь демонов бури и не мог летать. Быть может, он не владел такими рунами. Откуда это знать Рагнару? Он понятия не имел об искусстве заклинаний — так же, как и все, кого он зная, за исключением старого скальда Грохочущих Кулаков, Имогрима. А тот смотрел на чужака с суеверным благоговением и отказывался говорить о нем что-либо. Имогрим лишь сказал всем, что чужеземцу следует повиноваться.
Рагнар сомневался, что даже суеверный страх, который окутывал чужеземца подобно мантии, заставил бы кого-то из его народа предпринять это путешествие, если бы это не присоветовал скальд. Места их назначения, остров Повелителей Железа, весь морской народ старался избегать все время, за исключением весны — сезона торговли. Но последняя весна завершилась более пятисот дней назад, и время торговли давно прошло. Кто знал, как встретят чужаков жители острова — таинственные кузнецы? Обычно они держались замкнуто и охраняли шахты с драгоценным железом так же, как тролль оберегает свои запасы.
«И все же, — размышлял Рагнар, — если бы чужеземец потребовал, чтобы его туда доставили, даже без столь богатого вознаграждения, разве могли бы мы отказать ему?» Юноша сомневался в том, что даже целая деревня столь отважных воинов, как Грохочущие Кулаки, смогла бы противостоять той магии, которой владел чужак. Их оружие даже не пронзило бы металлическую оболочку тела чародея.
В этом старике было что-то притягивающее, и Рагнару страстно хотелось поговорить с ним, порасспрашивать его. Чужеземец спас юношу и говорил с ним — а это что-нибудь да значило. Но Рагнара будто пригвоздило к палубе. Разговор с чародеем страшил его больше, чем встреча с челюстями дракона.
Он стоял так несколько минут, собирая всю свою решимость.
«Не глупи, — сказал себе Рагнар. — Ты ведь даже не поблагодарил его за спасение».
И юноша молча двинулся вперед. С предосторожностями, будто подкрадываясь к горному козлу, он проследовал к носу судна.
— Что там, парень? — спросил чужеземец, не оборачиваясь, когда Рагнар еще не приблизился к нему и на десяток шагов. Юноша застыл в изумлении. Вот еще одно доказательство магических способностей чужака. Рагнар знал, что двигался совершенно бесшумно. Среди своих соплеменников он считался великим охотником. Тем не менее чужеземец узнал, что он там и что это именно Рагнар, даже не повернув при этом головы. Юноша уверился, что чужак, должно быть, обладает чем-то вроде второго зрения.
— Я задал тебе вопрос, мальчик, — произнес чужеземец, поворачиваясь лицом к Рагнару. В его голосе не было раздражения, лишь спокойная властность. Он производил впечатление человека, привыкшего поступать по-своему. А еще речь его звучала несколько странно. Он говорил очень медленно, выговаривая слова по-старинному. Это напомнили Рагнару голос скальда, когда тот пересказывал эпосы о Руссе и об Отце Всего Сущего. Юноше казалось, что этот старик ступил на палубу прямо из саги. Он походил на одного из древних героев.
— Я хотел поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, ярл, — сказал Рагнар, использовав самое уважительное обращение из тех, что знал. Тут он понял, что в лице старика тоже есть что-то странное. Оно было вытянутым и грубым, с крупными подвижными ноздрями. Жесткая кожа на впалых щеках усиливала его сходство с волком. «Что означают те три гвоздя у него во лбу? — подумал Рагнар. — И как они туда попали?» Он и представить не мог, как можно такое сделать, не получив заражения.
— Время твоей смерти еще не пришло, — изрек чародей и вновь стал пристально разглядывать горизонт.
«Как он может это знать?» — подумал Рагнар.
— Что вы ищете? — спросил юноша, поразившись своей смелости. Чужеземец некоторое время хранил молчание, и Рагнар испугался, что он не ответит. Но тут чародей указал вперед. Юноше бросилось в глаза, что его палец был одет в металл и отражал солнечный свет. Рагнар посмотрел в ту сторону, куда указывал кудесник, и у него перехватило дыхание.
Прямо по курсу над горизонтом поднимались могучие остроконечные горы, огромные зубчатые вершины которых пронизывали облака. Склоны этих белоснежных пиков блестели, будто покрытые льдом — от вершин и до самого моря, из которого они поднимались.
— Стены Богов, — сказал Рагнар, осенив себя рунным знамением Русса.
