Казначей заставил себя посмотреть на друга и увидел обеспокоенное, серьезное лицо и честные карие глаза, которые всматривались в его собственные, ища поддержки. Джеред подавил желание высмеять утверждения Васселиса. Не было ни малейших сомнений: маршал полностью убежден в том, что говорит. Но как можно отреагировать на такое богохульство? Казначей три раза открывал рот, чтобы заговорить, но только на четвертый нашел слова, которые произнес не только для Васселиса, но и для себя.
— Даже высказывать такие мысли — это преступление против основ нашей веры, — проговорил он, подражая шепоту Васселиса. — Но чтобы они оказались правдой… и чтобы ты был в этом замешан… это заходит слишком далеко.
— Но только если в качестве улик против меня ты выдвинешь опровергнутые мысли, предположения и догмы. А у меня есть живое доказательство моей правоты.
Джеред понял, что вряд ли может переварить услышанное.
— Как твой друг, я должен спросить: понимаешь ли ты все последствия того, что говоришь? Как представитель Эсторийского Конкорда и приверженец учений ордена Всеведущего, я должен спросить, готов ли ты подписаться под своими заявлениями?
Васселис тихо засмеялся.
— Ты поступишь так, как сочтешь нужным. И да, я знаю, что говорю, и готов подписаться под этим. Я видел, а ты — нет. Я верю, что ты поступишь должным образом. Ты меня знаешь. Ты знаешь, что я не еретик и не предатель.
Джеред вскинул руки и с трудом удержался, чтобы не повысить голос.
— Должным образом? Это как? Сохраню верность другу или веру, которой я следовал с детства и в правильности которой незыблемо убежден? Бог мне свидетель, Васселис, то, что ты мне сказал, идет вопреки разуму и Богу. Это распространение зла на земле. Это превознесение человека выше Бога. И после этого ты не еретик?
— И ты сидишь здесь и удивляешься, почему ты меня еще не убил, правда, Пол? — Васселис вдруг совершенно успокоился.
Джеред замер. Васселис был прав. И гладиус останется в ножнах у него на боку.
— Потому что ты — это ты, будь ты проклят, — проворчал он. — Потому что ты тот, кем я тебя считаю… кого я знаю.
Васселис кивнул в знак признательности.
— Я понимаю, что тебе трудно. Бог, согревающий эту землю, свидетель: мне самому это трудно дается, а ведь я всю жизнь знал о такой возможности. Карадук пропитан учением о Восхождении и был центром протестов и демонстраций против правления ордена, когда веру в Восхождение объявили ересью.
— Я учил историю, — проворчал Джеред. — Но это было в древности. Это не имеет отношения к происходящему сейчас.
— Конечно, имеет! — возразил Васселис резче, чем следовало. — Это оставило след в сердце каждого, кто рожден в Карадуке. Мы уважаем и почитаем орден, но не всех его представителей и не все их методы. Мы верим в святость Бога и праведность Адвоката. Но, несмотря на древность, вера не умирает просто потому, что ее заставили прятаться.
— Я не подозревал, что ты затаил подобные убеждения, — тряхнул головой Джеред.
— Ах, Пол, мне так часто хотелось быть с тобой откровенным! С тобой и с Адвокатом. С людьми, которые должны были бы нас поддерживать. Но все это время достаточно было одной ошибки и…
— Орден, — напомнил Джеред, и Васселис, кивнув, развел руками. — Тогда почему сейчас?
— Потому что до нынешнего времени даже эти четверо проявляли в основном только потенциальные возможности. Теперь произошел прорыв, и они стали настоящими Восходящими. Они способны управлять стихиями. Рано или поздно слухи о них разойдутся, и когда это произойдет, мне нужно, чтобы на моей стороне против ордена оказалось как можно больше сил.
Джеред вздохнул. Васселис прежде казался таким рассудительным.
— И ты отправился к Эрин, живому воплощению Бога на земле, чтобы заручиться такой силой? Полно, Арван! Что ты от нас хочешь? Что, по-твоему, я или Эрин должны с этим делать?
— Просто изучите все подробности без предубеждения. Поверьте мне, что это благо, а не зло.
— Это противоречит всем учениям, которые я знаю! — огрызнулся Джеред, невольно повышая, голос.
Васселис вытянул руки в жесте успокоения.
— Я понимаю. Понимаю. Просто подумай до утра, обсуди все с Адвокатом. Что бы вы ни решили, я, конечно же, это приму и отдам себя в ваши руки, если вы этого потребуете. Но не принимай поспешного решения, основываясь на страхах, которые распространяет доктрина ордена.
— Ты хочешь сказать: не говори канцлеру о том, что ты мне рассказал.
— Это само собой разумеется, Пол, разве не так? Один намек — и мы погибли, еще ничего не начав.
— Мы? — Джеред воздел к небу палец. — Я не с тобой, маршал Васселис.
Казначей тихо зарычал от досады и бессилия. Он находился в полной растерянности. Его вера отчаянно требовала, чтобы он немедленно отрекся от Васселиса, но как воин он понимал, что маршал заслуживает большего уважения, чем то судилище, которое, несомненно, устроят ему судьи канцлера.
— Приезжай в Карадук! — настаивал Васселис — Тебе все равно давно пора у нас побывать. Посмотри на все сам, прежде чем решать, встал я на сторону будущего или ереси.
— Не могу, Арван, — ответил Джеред. — Возможно, в последние дни от твоего внимания ускользнуло то, что у нас серьезные проблемы на границах с Цардом и Адвокат требует, чтобы я находился там до конца дуса. А пока ты, надо полагать, рассчитываешь, что я сохраню эту новость в тайне?
— Это даст тебе время подумать. — Васселис развел руками.
Джеред покачал головой, чувствуя растущий гнев.
— Ты поставил меня в ужасное положение. Просто не сообщая о тебе ордену, я совершаю поступок, из-за которого меня сожгут вместе с тобой. — Он помолчал, видя, что Васселис прекрасно осознает, что он сделал. — Однако я понимаю, ты полагал, будто у тебя нет выбора, и я с уважением отношусь к тому, что ты считал должным сделать. Любого другого человека я арестовал бы на месте, как того требует мой долг… Проклятье, но это совершенно не нужно ни мне, ни Адвокату, ни Конкорду! Внутренние раздоры среди ближайших союзников были бы слишком опасными, и мы не можем дать повод канцлеру для осуществления ее планов репрессий. Повод, который ты, дурень, дашь ей в случае, если она узнает, что ты наделал.
Казначей снова вздохнул.
— Вот что я сделаю. Я поговорю с Адвокатом, прежде чем плыть в Гестерн. Мы с ней разработаем план действий и уведомим тебя о нем, так что я предлагаю тебе не уезжать из Эсторра, пока тебя снова не вызовут во дворец. Это все, что я могу сделать, и если тем временем ты будешь не спать ночами — отлично. Считай это частью той цены, которую ты заставил нас заплатить. Ради тебя.
