— Чего именно ожидаешь ты от нас? — Лицо Оссакера посерело.
— Ох, дорогой мой, — протянула Эрин с ноткой раздражения, — знала я, что без этого не обойдется.
— Прости, я не понял.
— Все ты прекрасно понимаешь, пропади оно пропадом! Чего я от них ожидаю? Того, чтобы вы сделали все, что потребуется Конкорду! А что требуется Конкорду, вы узнаете от своего командира на поле боя, где непременно окажетесь, можете в этом не сомневаться. Потому что, сдается мне, люди, способные вызывать лавины, бури и наводнения, могут пригодиться в ходе боевых действий, ты не находишь?
— И мы пустим насмарку все, чего добились такими трудами за последние десять лет, — глухо отозвался Оссакер.
— Гориан уже делает это за вас, и весьма успешно. Мы должны противостоять этой угрозе.
— Я не стану совершать дело, способное привести к смерти людей. И никто из нового поколения тоже.
— Ты и они будете делать то, что прикажет ваш командующий! — рявкнула Эрин, рывком поднявшись на ноги и грозно нависая над Оссакером, который, однако, не дрогнул. — Потому что тех, кто отказывается повиноваться в военное время, казнят.
— Значит, такова моя участь. Но я отправлюсь в объятия Бога с чистой совестью.
— И будешь сожжен! И прах твой развеют по ветру.
— Ты не сможешь напутать меня, мой Адвокат. Я не изменю себе.
— Да будь ты проклят, война меняет все, всех и каждого! — Крик Эрин эхом отразился от камня и стекол бывшей резиденции канцлера. — Неужели у тебя такая короткая память, что ты забыл это? Ты уже убивал в бою и тем самым спас Конкорд. Так почему бы тебе не сделать это снова? С чистой совестью?
Адвокат отвернулась и прикусила язык, чтобы не сказать больше.
— Думаю, всем нам не помешает перевести дух, — спокойно промолвил Ардуций. — А то я вижу, что при обсуждении наших способностей страсти и здесь способны накаляться не меньше, чем на улицах Эсторра. Оссакер, мы все с пониманием относимся к твоей позиции, хотя боюсь, что с приходом войны даже тебе придется ее пересмотреть. И, мой Адвокат, с твоего позволения я выскажу мысль, что ты уважаешь и даже поддерживаешь убеждения Оссакера.
— Все подряд читают мои мысли, — огрызнулась Эрин. — Неужели я похожа на открытую книгу?
— Мой Адвокат?
— Не обращай внимания.
— Если дойдет до конфликта, мы выполним свой долг, — заверил Ардуций, легким прикосновением ладони заставив промолчать пытавшегося возразить Оссакера. — В чем он будет заключаться, покажет время. Что же до нового поколения, Эрин, не знаю, что и сказать. Они еще не прошли испытания, а если война разразится так скоро, как ты предполагаешь, обучать их будет некогда.
— Вспомни, во время предыдущего конфликта ты был совсем неоперившимся юнцом, всего четырнадцати лет от роду. На три года моложе этих пятерых Восходящих.
— Да, только мы по сю пору расплачиваемся за содеянное тогда, — напомнил Ардуций. — Нам никогда не избавиться от ночных кошмаров, от криков, грохота камней, звука засасывающей воды и воя ветра. Нам приходится жить с тем, что мы натворили. Обычный солдат убивает другого, или убивают его. Но мы, находясь в тылу, убиваем тысячи.
— Тысячи врагов! — Эрин улыбнулась, хотя тут же осознала, что сейчас радость на ее лице не вполне уместна. — Зато подумайте, скольких граждан Конкорда вы спасаете.
— Обладай ты сама подобной силой, это виделось бы тебе по-другому, — промолвил Оссакер. — Это опасная дорожка: стоит сделать по ней лишний шаг, и мы окажемся ничем не лучше Гориана.
— И я уверена, что Гориан никаких ограничений на себя не налагает. — Эрин прикусила губу. В этих молодых людях было столько искренней страсти. И столько страха. — Я вас понимаю, — продолжила она. — На самом деле понимаю. И не завидую вам, учитывая, какое бремя ложится на ваши плечи. Однако все мы несем ответственность не только перед собой и своей совестью, но и перед Конкордом и его гражданами. Ваши способности, благословение они или проклятие, могут сыграть существенную и даже определяющую роль в ходе войны. Я не имею права сбрасывать это со счетов.
— Как не имеешь право и игнорировать последствия, — возразил Оссакер. — Меня, например, задевает, что ты смотришь на Восходящих в первую очередь как на оружие. Мы не такие. Мы люди, как и ты.
— Ошибаешься, — заявила Эрин, снова усевшись в кресло. — Прежде всего вы вовсе не такие, как я или кто-то другой из обычных людей. Вы — первые представители нового поколения человеческих существ, несущие все бремя славы и страданий, которые выпадают на долю первопроходцев. И во-вторых, как оружие я рассматриваю твои способности, а не тебя, Оссакер Вестфаллен. Никто не рождается солдатом. Земледелец обучается военному делу и получает сариссу, лук или гладиус, в зависимости от его способностей. Это и есть его оружие.
— Я не солдат и не стану убивать, — заявил Оссакер. — И не допущу, чтобы моих товарищей Восходящих использовали как подручное средство.
— Не допустишь? Ты не мать Восхождения и не Адвокат. Не тебе решать, что позволено, а что нет.
— Я понимаю, что мы должны защищаться от захватчиков. Я сознаю необходимость войны. Но сам я живу для того, чтобы исцелять, а не убивать.
— Тогда становись военно-полевым лекарем, чтоб тебе провалиться! — Опять крик, отдавшийся эхом. — И перестань попусту тратить мое время. — Эрин Дел Аглиос встала и направилась к двери. — Я уже говорила, но скажу еще раз, чтобы вы все как следует это усвоили. Если разразится война, вы и пятеро ваших старших учеников будете отправлены в действующую армию, в распоряжение командиров. Эти командиры будут отдавать вам приказы, а вы выполнять их. В противном случае вас казнят как трусов и изменников. Вот к чему может привести ваша принципиальность. И где тогда будет ваше драгоценное Восхождение?
Она распахнула дверь и гневно зашагала по коридору, мимо бюста отца Кессиана.
— Живите же в реальном мире! Научитесь наконец видеть то, что вижу я! — На ходу Адвокат все же понизила голос. — Идеалисты. Боже, избавь меня от идеалистов!
* * *
Роберто Дел Аглиос давно признался себе в том, что, несмотря на не слишком приятную причину приезда в Госланд, испытывает определенного рода эгоистическое удовольствие. Разумеется, он выслал вперед быстрых гонцов, и около реки его встречал внушительный отряд. Пограничная переправа ощетинилась оружием.
— Я знал, что вы меня не подведете, — пробормотал он себе под нос.
За все эти годы путешествий в Сирран и из Сиррана Роберто многократно оказывался в этих местах, но всякий раз проплывал дальше по реке под широким мостом и лишь теперь собрался переправиться по нему. С воды мост не производил особого впечатления, а вот на въезде выглядел весьма внушительно, создавая должное представление о величии Конкорда. Расположенный в десяти милях к югу от сирранской границы мост Горнеон через широкую сонную реку Триск послужил в свое время вратами для легионов Конкорда, намеревавшихся вторгнуться в Цард. На обращенном в сторону противника берегу высилось мощное предмостное укрепление, украшенное рельефными изображениями героических деяний прошлого. Из бойниц возносившейся на сорок футов башни смотрели баллисты, на зубчатых стенах несли дежурство лучники, огромные, окованные железом ворота, способные пропустить пятнадцать человек в ряд, могли сдержать любого врага. В шести местах над цитаделью реяли флаги, а установленные в нишах статуи сурово озирали окрестности, словно выискивая цардитов, осмелившихся бросить вызов могуществу Конкорда.
