- Но я ничем не могу помочь, - сказала королева Су. - Я могла бы даже организовать заговор. Это были те люди. Они пришли. Потом пришли новые. После этого было только отступление. Жаль, что я не знаю таких слов. Вы бы их поняли, будь они у меня. Ах, как здесь тяжело!
Элрик заглянул в ее измученные глаза и понял, что она в этом мире большая пленница, чем он или Оуне. Ему показалось, что она страстно жаждет бежать отсюда и удерживают ее только любовь к Священной Деве, призвание защищать. И в то же время она, несомненно, была здесь задолго до появления Варадии.
Бот уже вошел под алебастровую арку. Воздух здесь был солоноватый, приятный на вкус, словно они приблизились к океану.
Элрик решил задать вопрос, который вертелся у него на языке.
- Королева Су, - сказал он. - Ты мать Варадии? Боль в ее глазах стала еще заметнее, и женщина в вуали отвернулась от них. Голос ее был рыданием боли, и Элрика потрясло ее звучание.
- Кто же это знает? - воскликнула она. - Кто знает?
Есть ли отважный, кто рожден
Сражаться колдовским мечом,
Разрушить стены пустоты,
Сжечь за собою все мосты,
Свою гордыню победить,
Свою любовь совсем забыть,
Обречь на гибель свой народ,
Свой дом, отечество и род
И наконец оставить труп,
Что даже черви не сожрут.
Хроника Черного Меча
ГЛАВА ПЕРВАЯ
При Дворе Жемчужины
И опять Элрик испытал это странное чувство - ландшафт перед ним показался ему знакомым, хотя он и не помнил, что видел что-либо подобное. Бледно-голубой туман поднимался над кипарисами, финиковыми пальмами, апельсиновыми деревьями и кленами, чьи кроны тоже имели бледно-зеленый оттенок. На поросших травами лугах то здесь, то там виднелись скругленные белые камни, а вдалеке - снежные пики гор. Возникало ощущение, что этот пейзаж написан художником, владеющим самой отточенной техникой, самыми тонкими кистями. Это было райское видение и к тому же совершенно неожиданное после безумия Фаладора.
Королева Су, ответив на вопрос Элрика, пребывала в молчании, и между ними тремя установилась какая-то особая атмосфера. Но, невзирая на всю неловкость ситуации, Элрик наслаждался миром, в который они попали. Небеса (если только это были небеса) были полны перламутровых облаков, слегка окрашенных в розовое и желтое; из видневшегося вдалеке дома с плоской крышей поднимался тонкий дымок. Они оказались в озерце, наполненном спокойной, сверкающей водой, и королева Су сделала жест, означавший, что пора покинуть бот.
- Ты пойдешь с нами в Крепость? - спросила Оуне.
- Она не знает. Я не знаю, разрешено ли мне, - сказала королева, надвинув капюшон на глаза над вуалью.
- Тогда я с тобой прощаюсь. - Элрик поклонился и поцеловал мягкую руку женщины. - Я благодарю тебя за помощь, моя госпожа, и надеюсь, что ты простишь грубость моих манер.
- Да, прощен.
Элрик поднял глаза, и ему показалось, что королева Су улыбнулась.
- Я тоже благодарю тебя, моя госпожа. - Голос Оуне был исполнен теплоты, словно она говорила с человеком, с которым могла поделиться самой сокровенной тайной. - Ты знаешь, как нам попасть в Крепость Жемчужины?
- Вот кто знает. - Королева указала на домик вдалеке. - Прощайте, как ты говоришь. Вы можете ее спасти. Только вы.
- А еще я благодарен тебе за уверенность, - сказал Элрик. Он чуть ли не весело шагнул на траву и последовал за Оуне, которая направилась через поле к дому. - Какое облегчение, моя госпожа. Вот уж в самом деле ничуть не похоже на землю Безумия!
- Да, - ответила она, но в голосе ее послышалась какая-то настороженность, а ладонь легла на рукоять меча. - Только помни, принц Элрик, что в разных мирах безумие принимает самые разные формы.
Он не позволил ее настороженности испортить ему настроение. Он был полон решимости вернуть себе всю свою энергию, готовясь к тому, что ждало их впереди.
Оуне первая подошла к дверям белого домика.
Перед домом две курицы рылись в земле; к бочке была привязана старая собака, которая посмотрела на них, подняв седую морду, и усмехнулась; пара короткошерстых котов вылизывали свою серебристую шерстку на крыше над окном. Оуне постучала, и дверь тут же открылась. В проеме стоял высокий, миловидный молодой человек, на его голове красовался старый бурнус, а сам он был облачен в легкий коричневый халат с длинными рукавами. Казалось, он был рад посетителям.
- Приветствую вас, - сказал он. - Меня зовут Шамог Борм, в настоящее время я в ссылке. Есть ли какие хорошие вести из дворца?
- Боюсь, но мы не знаем никаких новостей, - сказала Оуне. - Мы путешественники, и мы ищем Крепость Жемчужины. Она далеко отсюда?
- В сердце и центре тех гор. - Он махнул рукой в сторону снежных пиков. - Не перекусите со мной?
Имя, названное молодым человеком, а также его необычный вид снова заставили Элрика обратиться к памяти - почему все это кажется ему таким знакомым. Он знал, что слышал это имя совсем недавно.
Когда они вошли в прохладный дом, Шамог Борм заварил для них питье на траве. Казалось, он гордится своим искусством домохозяина, и было очевидно, что он не простой фермер. В одном углу комнаты были свалены богатые доспехи, сталь, отделанная серебром и золотом, шлем с заостренным навершием, украшенным изображением сражающихся змеи и сокола. Там же лежали пики, длинный искривленный меч, кинжалы - оружие и снаряжение самого разного вида.
- Ты воин? - спросил Элрик, потягивая горячий напиток. - У тебя прекрасные доспехи.
- Прежде я был героем, - печально сказал Шамог Борм, - но потом меня изгнали из Двора Жемчужины.
- Изгнали? - Голос Оуне звучал задумчиво. - Под каким предлогом?
Шамог Борм опустил глаза.
- Меня обвинили в трусости. Но я верю в свою невиновность. Меня просто околдовали.
И тут Элрик вспомнил, где он слышал это имя. Прибыв в Кварцхасаат, он, страдая от лихорадки, бродил по рынкам и слушал самые разные рассказы. И по крайней мере три из них были связаны с Шамогом Бормом, героем легенд, последнем храбром рыцаре империи. Его имя почиталось повсеместно, даже в лагерях кочевников. Но Элрик был уверен, что Шамог Борм и в самом деле жил - если только он вообще существовал - не меньше чем за тысячу лет до этого!
- И в каком же трусливом действии тебя обвинили? - спросил Элрик.
- Я не смог спасти Жемчужину, которая теперь заколдована и обрекает нас на вечное страдание.
- Что же это за колдовство? - быстро спросила Оуне.
- Для нашего монарха и многих его подданных стало невозможно покинуть Крепость. И я должен был освободить их. Но в результате моих действий колдовство только укрепилось. И мое наказание противоположно их наказанию. Они не могут уйти, а я не могу вернуться.
