– Пройдемте со мной, – вежливо попросил служащий, незаметно появившись из-за перегородки.
– Зачем? – как можно равнодушнее поинтересовался Марис.
– Ну не здесь же вы деньги принимать будете? – искренне удивился клерк.
Напрягшись, будто сжатая пружина, Ронтон последовал за служащим.
– Разрешите поинтересоваться, какие дела у вас с его сиятельством герцогом? – вкрадчиво спросил у него толстяк в богато расшитом камзоле, который, несмотря на теплую погоду и царящую в помещении духоту, был застегнут на все пуговицы.
– А вам какое дело до этого, милейший? – с великолепной агрессивной подозрительностью осведомился Марис, за время пребывания в Вазаре неплохо усвоивший купеческую манеру общения. – Можете спросить его сиятельство герцога, за что он мне задолжал, если уж вам так интересно!
Очевидно, он избрал верную тактику. Толстяк не стал настаивать. Ронтону вынесли сто фирменных банковских мешочков, опечатанных сургучной пломбой. На каждом из них красовалась надпись «тысяча монет». Он наугад взял один из них, вскрыл, высыпал блестящие золотые кружочки на стол и начал пересчитывать. Банкиры молча следили за ним.
– Порядок, – заявил Марис, ссыпая золото обратно. – У вас хорошего мешка не найдется. Большого такого? – как ни чем не бывало поинтересовался он.
Толстяк кивнул клерку, и тот через секунду протянул Ронтону подходящий мешок. «Все предусмотрели, черти», – весело подумал тот, складывая деньги.
– Благодарю вас, – кивнул он на прощание и вышел из конторы. Его не пытались задержать. Ронтон сел в поджидавшую его карету, и Фунер стегнул лошадей.
Пока все шло хорошо. Просто отлично. Слишком хорошо, мрачно думал Марис. Им удалось беспрепятственно покинуть Картеви, навьючив своих лошадей мешками с золотом и ведя запасных в поводу. Никто не пытался их преследовать, никто не тыкал в их сторону пальцем с криком: «Смотрите, они же вне закона!». Поэтому Ронтон внутренне готовился к какой-нибудь пакости. Лесси, наверное, сейчас отругала бы его за эту излишнюю подозрительность, но он не привык ждать подарков от судьбы.
Они ехали довольно быстро – как только позволяли прилично нагруженные лошади. Доверить деньги, из-за которых они так рисковали, коню без всадника повстанцы не могли – мало ли что могло приключиться. Поэтому им приходилось мириться с некоторой потерей скорости. Неожиданно Марису показалось, что небольшая птица слишком уж настойчиво летает вокруг него. С чего бы ей вообще тут ошиваться? Выругавшись, Ронтон стукнул себя по лбу. Ну конечно, он до сих пор не привыкнет, что у него в сестричках ходит самая настоящая ведьма! Чувствуя себя последним дураком, Марис протянул руку, и птичка не замедлила опуститься на нее. Ронтон осторожно отвязал от ее лапки небольшую записку. Прочитал. Потом перечитал. И только потом до него окончательно дошло, что именно там было написано. Принц Арман! Лесси нашла принца Армана! Мальчишка сбежал-таки от альгавийских колдунов и спрятался в замке какого-то графа. Ди Гордони, еще раз прочел он в записке. И они будут ждать там, пока армия не окрепнет как следует и не выступит в поход. И вот тогда-то!.. Марис зло и весело улыбнулся. Он начинал верить, что им действительно улыбнется удача.
Ох и зря он расслабился! Из-за поворота дороги показались с десяток всадников. Как он мог не подумать о засаде! И герцог Контерд здесь ни при чем! Просто они были слишком беспечны в городе и везли с собой слишком много денег! Ронтон и его спутники пришпорили коней, пытаясь уйти от преследователей. Марис мысленно прикинул расстояние. Дьявол! Они уже не так далеко от места, где должны встретиться с большим сопровождающим отрядом. Только бы им удалось подобраться поближе и привлечь внимание! Марис сосредоточил все свои усилия на том, чтобы пришпорить лошадь. А, черт! В воздухе просвистела пуля. Метко стрелять на полном скаку преследователям было сложновато, но ведь кусочек свинца вполне мог найти его случайно! Ронтон прижался к шее лошади. Что-то соскользнуло с ее крупа и шмякнулось о землю. Марис бросил взгляд назад. Плащ, который он только что скинул с плеч по поводу теплой погоды. Ну и шут с ним! Главное – ноги унести.
Преследователи медленно, но неуклонно догоняли повстанцев, изредка стреляя им вслед, правда, безрезультатно. Груженые лошади начали уставать. Марис уже смирился с мыслью, что им придется принять бой, когда вдруг различил скачущих навстречу всадников. Он пережил несколько очень неприятных мгновений, пока не различил несколько знакомых лиц. Хвала небесам, это те, кого Парли Фетс послал им навстречу. Ронтон перевел дух. Еще через несколько минут преследователи верно оценили расстановку сил и стремительно ретировались. Догонять их никто не стал.
Герцог Контерд привык доверять своей интуиции. Она не раз выручала его за долгие годы сложной и насыщенной событиями карьеры военачальника и царедворца. Но в тот вечер, когда к нему, будто снег на голову, завалились повстанцы со своим предложением, внутренний голос таинственно молчал. Так что Контерду пришлось полагаться только на разум да еще на свою совесть. Разум говорил, что доводы лейтенанта Ронтона не лишены логики, и дело и вправду может выгореть. Совесть… Контерд поморщился. Он долго и, увы, безуспешно пытался вытравить в себе этот пережиток романтической молодости, и, казалось бы, жизнь в верхах власти должна была ему в этом помочь, а вот поди ж ты! Иногда старая карга поднимала голову и, случалось, ставила его не в очень приятное положение. Например, сейчас. Ну кто дергал его за язык обещать позаботиться о Гранне? Ронтона можно было удалить из столицы и без этого. Или нет? На секунду герцог задумался, уехал бы фанатичный лейтенант, если бы он не дал слово позаботиться о его друге, но тотчас досадливо прогнал эти мысли. Какая, в сущности, разница! Он не привык сожалеть о том, что сделано. А вот вопрос о том, как быть дальше, действительно требовал всестороннего обдумывания.
В дверь кабинета негромко постучали.
– Войдите! – поднял голову герцог.
Контерд молча выслушал доклад. Он так и думал. Гранна никто не собирался казнить, его собирались просто немного подержать в тюрьме. Сколько? Непонятно. Что потом? Тоже непонятно. Герцог нахмурился. Интуиция говорила ему, что в этом нет ничего хорошего. А когда разведчик (он не мог переделать себя и даже в мирной жизни мыслил исключительно военными категориями) доложил, что во дворец вызван барон Бринсен, главный подавитель восстания Вельгиса (наряду с генералом Стайком, конечно же, но заслуги последнего, как слышал Контерд, носили чисто военный характер), герцог сделался совсем мрачен. Он взмахом руки отпустил офицера. Ну и что теперь прикажете делать?
