— Посмотрим, что я смогу сделать.
— Вандреду все хуже, — мертвым голосом произнес Узас, как будто размышляя вслух. — Он уже не мигает. Я это заметил.
И затем ни с того ни с сего и тем же безжизненным тоном добавил:
— Талос. Когда ты прыгнул, чтобы спасти Кириона, Рувен сказал нам не возвращаться за вами.
— Не сомневаюсь, что так он и сделал.
Пророк почти улыбался.
Талос открыл глаза. В них ударил свет ламп апотекариона, вынуждая воина отвернуться и прикрыть лицо.
— Так что, я умру? — спросил он.
Вандред покачал головой.
— Не сегодня.
— Сколько времени я проспал?
— Ровно два часа и девять минут. Совсем недолго.
Пророк приподнялся, вздрогнув от боли в суставах.
— Тогда у меня есть мир, который станет наглядным примером. Мы тут закончили?
— Пока да, брат.
— Идем. Мы возвращаемся на Тсагуальсу, ты и я. Я хочу кое-что тебе показать.
Часть третья
ПЕСНЬ ВО ТЬМЕ
Люди все еще сидели в подземных штормовых убежищах. Те немногие, что остались на поверхности, спрятались или соорудили баррикады на перекрестках. Они готовы были защищать свою территорию, вооружившись железными прутьями, рабочими инструментами, самодельными копьями и небольшим количеством огнестрельного оружия. Когда Повелители Ночи вернулись, они погибли первыми. Их тела первыми сбросили в ямы для освежеванных трупов.
Бригады сервиторов-землекопов выворачивали целые участки улиц, выкапывая все расширяющуюся сеть траншей, куда сваливали ободранных мертвецов. Летающие сервочерепа и камеры на шлемах Повелителей Ночи записывали картины бойни и помещали в архив для дальнейшего использования.
Архрегент все это время сидел за своим столом. До тусклого рассвета Тсагуальсы оставалось около часа. Теперь, когда захватчики вернулись, старик желал любым способом получить хоть какие-то ответы. Если ему сегодня суждено было умереть, он не собирался умирать в неведении.
Абеттор Муво торопливо вошел в комнату. В трясущихся руках он сжимал распечатки отчетов, мантия подметала усыпанный сажей пол. На поверхности не осталось слуг, чтобы вымести мусор.
— Ополчение практически истребили, — сообщил абеттор. — Что касается вокса… Больше нет смысла его слушать. Там только крики, сэр.
Архрегент кивнул:
— Останься со мной, Муво. Все будет хорошо.
— Как вы можете говорить такое?
— Старая привычка, — признался пожилой человек. — Ничего хорошего не будет, но тем не менее мы можем встретить неизбежное с честью. Мне кажется, я слышу выстрелы на нижних палубах.
Муво подошел к столу.
— Я… я тоже их слышу. Где ваши телохранители?
Архрегент уселся в кресло, сложив пальцы домиком.
— Я уже несколько часов назад отправил их в ближайшее убежище. Хотя, по всей вероятности, они остались где-то наверху из восхитительно наивного желания исполнить долг. Возможно, это они там, в глубине корабля, платят своими жизнями за то, чтобы отложить грядущую встречу на несколько мгновений. Но надеюсь, это не они. Это было бы напрасной потерей.
Абеттор косо взглянул на него.
— Как скажете, господин.
— Стой прямо, Муво. Сейчас у нас будут гости.
Когда Первый Коготь вошел в зал, их доспехи все еще были покрыты кровью защитников башни. Талос, ведущий их, сразу же бросил на стол архрегента красный шлем. По дереву побежали трещины.
— Этот стол достался мне по наследству, — заметил старик с изумительным спокойствием.
Руки архрегента даже не дрогнули, когда он откинулся в кресле. Талосу старик понравился — хотя вряд ли это хоть на йоту могло повлиять на действия легиона.
— Я так понимаю, — продолжил правитель города, — что это шлем имперского космодесантника из ордена Генезиса?
— Ты понимаешь правильно, — прорычал из вокса голос воина. — Ваши защитники пришли, чтобы помешать нашим планам в отношении этого мира. Это последняя ошибка, которую они совершили в своей жизни.
Отвернувшись, воин прошелся вдоль стеклянной стены наблюдательного купола, глядя на раскинувшийся во всех направлениях город. Наконец он вновь взглянул на архрегента. На маске череполикого шлема не читалось ни капли раскаяния, но, странным образом, не было там и следа жгучей ненависти — лишь пустой и холодный лик, никак не выдававший мыслей носившего его существа.
Архрегент выпрямился и прочистил горло.
— Я Джир Урумал, архрегент Даркхарны.
Талос склонил голову к плечу.
— Даркхарна, — повторил он без всякого выражения.
— У этой планеты не было названия в имперском каталоге. «Даркхарна» — имя первого корабля нашего флота, совершившего по…
— Эта планета называется Тсагуальса. Ты, старик, правишь иллюзией. Когда-то у Тсагуальсы был король. Его опустевший трон стоит в сердце забытой цитадели, и ему не нужны регенты.
Пророк снова бросил взгляд на город внизу, прислушиваясь к музыке сердечного ритма обоих смертных. Сейчас их сердца забились чаще: убыстряющаяся, влажная барабанная дробь и соленый запах страха и пота начали волновать его чувства. Люди всегда пахли хуже всего, когда были напуганы.
— Я расскажу вам, отчего Империум так и не пришел за вами, — через какое-то время сказал Талос. — Оттого же, отчего у этого мира нет имени в имперских записях. Некогда Тсагуальса служила убежищем для величайших еретиков. Это было в первые годы после войны, память о которой сейчас превратилась в легенду. Единственное, чего хочет Империум, — забыть об этом мире и о тех, кто некогда жил здесь. — Он снова обернулся к архрегенту. — Включая и тебя, Джир. Ты тоже связан с этим миром и потому запятнан.
Архрегент поочередно взглянул на каждого из них. Трофейные черепа и богато украшенное оружие; красные глазные линзы и гудящая боевая броня, питающаяся от массивных наспинных генераторов.
— А как зовут тебя? — спросил он, удивляясь тому, что голос свободно вырвался из сжавшегося горла.
— Талос, — прорычал в ответ гигантский воин. — Я Талос из Восьмого легиона, командир корабля «Эхо проклятия».
— А чего же ты надеешься здесь достичь, Талос?
— Я приведу Империум обратно к этой планете. Я ткну их носом в тот мир, который они столь страстно желали забыть.
— Мы четыре века ждали спасения от Империума. Они нас не слышат.
Повелитель Ночи мотнул головой, отчего сервосуставы его поврежденного доспеха недовольно взвыли.
