— Я вижу, в твоей колоде больше карт, чем в прошлый раз, когда наши пути пересекались.
Он не мог видеть улыбку за моим лицевым щитком, хотя несомненно услышал веселье в ответной фразе.
— Несколько добавилось, — признал я. — Я не сидел без дела.
— Ожидаешь проблем?
— Я ничего не ожидаю, просто подготовлен. Где остальные?
Он тихо выдохнул.
— Хайон, вы с Ашур-Каем, скорее всего, последние, кто прибудет. Мы пробыли здесь несколько недель, и ни единого слова. Леор настаивал, что и вы тоже мертвы.
— Почти так и было.
Мы с Фальком были давно знакомы. Мы доверяли друг другу, насколько вообще возможно доверять кому-то другому в Девяти Легионах. Когда его не заполняла ледяная боевая ярость, он был терпелив. Мы не раз служили вместе — сперва в ходе Великого крестового похода, затем во время самой Осады Терры и, наконец, когда мы начали свою новую жизнь в Великом Оке.
— Так зачем я сюда забрался? — спросил я его.
— Подожди Леора. Тогда я все объясню.
Прибывшая абордажная команда Леора вошла без церемоний и порядка. Группа воинов среди солдат шагала, не соблюдая строя. Шлемы, увенчанные стилизованными коронами, которые были выполнены в виде символа Бога войны, осматривали помещение. Отделанные бронзой боевые доспехи имели цвет крови, покрывающей железо, и на них виднелись заделанные трещины после бесконечных ремонтов и сбора нестыкующихся трофеев.
Никто из них не делал вид, будто прочесывает окружающее пространство болтерами. У большинства даже не было стандартных болтеров, они держали в руках цепные топоры, пристегнутые к запястьям при помощи цепей, или же несли подвешенные на плечо массивные роторные пушки. Ни один не занял оборонительной позиции перед линией стволов болтеров, следящих за их перемещениями. Казалось, они неспособны на подобные предосторожности. Или же они просто доверяли Фальку и его людям до такой степени, где не требовалось этим утруждаться.
Их предводитель держал тяжелый болтер с натренированной ловкостью воина, рожденного для этой ноши. Он кинул оружие в лишенном гравитации воздухе одному из подчиненных и подал своим людям знак оставаться у южного входа.
До войны он был центурионом Леорвином Укрисом из 50-й роты тяжелой поддержки XII Легиона. Тогда я его не знал. Наше знакомство состоялось уже в годы жизни в Империи Ока.
Леор направился прямиком к возвышению и встал перед Фальком, который, в свою очередь, стоял перед командирским троном мертвого корабля. Тело бывшего капитана звездолета было облачено в светлую, припорошенную льдом броню.
Пожиратель Миров бросил на него взгляд, уделив трупу внимание не дольше, чем на полсекунды. Затем повернул ко мне свои синие глазные линзы и ротовую решетку, изготовленную в виде стиснутых зубов ухмыляющегося черепа. Он не стал меня приветствовать. Не поприветствовал даже Фалька, которого оглядел следующим. Он стоял и смотрел на нас обоих, а мы наблюдали за ним.
— Колдун, твоя колода таро с набором сомнительной ерунды выглядит толще, — обратился он ко мне.
— Так и есть, Леор.
— Замечательно, — судя по интонации Леора, дело обстояло как угодно, но только не так. — Я слышал, ты умер при Дрол Хейр.
— Был близок к этому.
— Ну, кто-нибудь из вас намерен мне рассказать, зачем я здесь?
— Ты здесь потому, что ты мне нужен, — произнес Фальк. — Мне нужны вы оба.
— А где остальные? — поинтерсовался Леор. — Палавий? Эстахар?
Фальк покачал головой.
— Луперкалиос пал.
Никто из нас не ответил. По крайней мере, не сразу. Слова даются нелегко, когда тебе сообщают, что Легион мертв.
Среди медленно перемещающихся флотилий Легионов постоянно ходили слухи — слухи о том, что крепость Сынов Гора пала, или что уничтожен аванпост XVI Легиона. Их уверенно обещали разрушить, и сотни командиров и полководцев эхом повторяли это на протяжении десятков лет при каждой встрече кораблей в нейтральных космопортах или же союзе в ходе набега за рабами.
И вот теперь нам сообщали, что это, в конце концов, произошло. Я не был уверен, что ощущать: ошеломление возможностью подобного, или же обиду от того, что «Тлалок» не позвали в рейдерский флот.
— Монумент пал? — спросил Леор. — Я слышал эту историю тысячу раз, однако она еще никогда не оказывалась правдивой.
Голос Фалька, и без того раскатисто-низкий, стал напоминать движение тектонических плит.
— Думаешь, я стал бы шутить о чем-то столь серьезном? На нас напали Дети Императора, которые вели за собой корабли всех прочих Легионов. Монумента больше нет. От него остались только пепельные развалины.
— Так вот почему твой флот выглядит наполовину уничтоженным, — отозвался Леор. Сейчас уже не было никаких сомнений, что под щерящимся забралом он улыбается. — Недавно сбежали, потеряв последнюю крепость.
— Луперкалиос не был последней крепостью. У нас есть и другие.
— Но это была единственная, имеющая значение, а? — черепные имплантаты Леора нарушали работу его нервной системы. Его плечи подергивались конвульсивными толчками, пальцы с неравномерными интервалами сводило спазмами. Лучше всего было не обращать на эти приступы внимания. Указание на них имело свойство выводить его из себя, а он был неблагоразумен даже в хорошем расположении духа.
Фальк уступил и согласился, кивнув. Луперкалиос, Монумент, в равной мере являлся для XVI Легиона как крепостью, так и мавзолеем. Именно там погребли тело их примарха после Терранского Перелома. Мало кому из прочих Легионов дозволялось появляться поблизости от последнего бастиона Сынов.
— Сколько вас осталось? — спросил я. — Сколько Сынов Гора еще дышат?
— Насколько нам известно, Дурага-каль-Эсмежхак — последние. Другие бы, конечно, спаслись, но… — он дал фразе повиснуть в воздухе.
— Тело, — тихо произнес я.
Фальк знал, о чем я говорю.
— Они его забрали.
В воксе раздался грубый смешок Леора.
— Они его не сожгли?
— Они его забрали.
Останки Гора Луперкаля — которого мы со временем начали называть Первым и Ложным Магистром Войны — похищены с места своего торжественного упокоения в сердце крепости, возведенной, дабы воспеть его неудачу.
Я медленно выдохнул и задумался о том, зачем Детям Императора красть его кости. Просто акт осквернения? Возможно, возможно. III Легион нечасто ограничивал себя в подобных декадентских поступках. Однако это действие было окружено большей значимостью. Я практически слышал, как варп шепчет о нем, хотя варп может шептать обо всем, что угодно. Лишь глупец внимает каждой его песне.
