Повсюду виднелись металлические трубы, выраставшие из земли, словно стальные деревья. Каждая из них заканчивалась сферой из металлической сетки, от них нестерпимо несло тиранидскими феромонами. Этот запах висел над всем островом подобно плотной пелене.
До слуха Рафена долетел вой сирены откуда-то со дна кратера. Потом он услышал резкое шипение лазера, и танк, подпрыгнув, затормозил, скрипя перемалываемым гусеницами грунтом. Пользуясь моментом, Кровавый Ангел захватил цепь обеими ладонями, и, переставляя руки, начал подниматься к катушке, на которую наматывалась цепь. Он уже почти добрался до верха, когда из кратера выпрыгнула фигура, закутанная в рваные бесформенные одежды с капюшоном, и бросилась через дорогу в направлении берега моря.
Рафен замер — он решил, что мутанты в кабине танка сейчас начнут стрелять по беглецу — но они ничего не предпринимали. Он не мог рассмотреть фигуру в деталях, но видел, что это гуманоид, и что он больше обычного человека. По мнению Рафена он, скорее, был похож на Астартес.
Беглец в капюшоне тем временем карабкался вниз по утесу, потом — спрыгнул на берег. Едва его грязные босые ноги коснулись пляжа, послышался новый звук сирены.
На этот раз трубный звук, выпевавший четыре ноты, доносился от линии столбов на берегу. Рафен увидел, как верхние части ближайших столбов медленно раскрылись веером, разделяясь на четыре сектора.
Беглец замедлил движение; Рафен решил, что сейчас он побежит к воде, но тот ничего не делал. В его движениях не было заметно усталости — только странная покорность судьбе.
Из спрятанного динамика послышался голос, искаженный треском помех:
— Не будь идиотом.
Рафен скривился, узнав вкрадчивую, размеренную речь Байла, на какую-то долю секунды ему показалось, что эти слова обращены к нему; но они относились к беглецу.
— Поворачивай обратно. Вернись, и твоя выходка будет забыта.
Беглец осторожно развернулся и на полусогнутых рванул вдоль пляжа. Рафен услышал механический скрип и с ужасом увидел пару сторожевых орудий, которые появились из раскрывшихся наверший стоящих на берегу столбов. Сигнал сирены повторялся. Это были все те же четыре звука — но с каждым разом они звучали все быстрее и быстрее.
Человек остановился и опустился на одно колено. У Кровавого Ангела перехватило дыхание, когда он увидел, что укутанная в бесформенные лохмотья фигура склонила голову и прижала к груди скрещенные в запястьях руки. До его слуха донесся шепот — и он отчетливо разобрал слова молитвы; это была Литания Аквилы, древнее обращение к Богу-Императору о заступничестве против сил зла. Рафен понял, что должно произойти. Он вскрикнул, забился в своих оковах, так, что одна из цепей затрещала. Человек на берегу не пошевелился.
— Ну… Как скажешь. — произнес голос из динамиков, и в следующую секунду орудия прицелились, зарядились и выстрелили. Короткий энергетический заряд пролетел над берегом и разнес беглеца — Астартес — на молекулы. От него осталась только едва заметная, тонкая, как туман, полоса крови на спекшемся в стекло песке.
Извергая проклятия, Рафен снова забился в цепях, пытаясь освободиться; танк завел двигатель и покатился дальше. Он понял, что мутанты в кабине знали, что произойдет, и просто остановились посмотреть.
Рафен чувствовал себя так, словно с размаху прыгнул в ледяную воду. Одно дело видеть смерть боевого брата на поле битвы — а сейчас у него не оставалось сомнений в том, что погибший у него на глазах был космодесантником, таким же, как и он сам — но то, что он стал свидетелем такой низкой, бесславной гибели наполняло его одновременно гневом и безысходностью. Он судорожно пытался понять то, что видел, и найти в произошедшем некий смысл.
Тем временем "Атлант" свернул с дороги, и, развернувшись, остановился на выглаженной ветрами феррокритовой площадке, которую с трех сторон окружали крепостные стены. Цепи ослабли, и он рухнул на грунт, приземлившись не слишком удачно. Рафен заставил себя подняться, пока танк отъезжал, и стал осматриваться.
Он сразу заметил группы странных звероподобных мутантов, которые собрались на сторожевых постах и орудийных башнях, у лафетов, на которых были установлены автопушки и огнеметы. Но его внимание привлекло другое. Он видел только двоих, без всякого интереса глазевших на него с арочной галереи — но это точно были Астартес: высокие, могучего телосложения, словно выкроенные из мускулов… как отборные туши в мясной лавке. Поначалу он подумал, что это космодесантники Хаоса, но, приглядевшись, решил, что ошибся. Они носили на себе оружие самых разных систем, но их броня не походила на порченные варпом доспехи, что так любили легионы отступников. Несмотря на высеченный на скале знак, который он видел раньше, он не заметил знакомых символов — только изображение восьмиконечной звезды Разрушительных Сил. Если уж на то пошло, они напоминали Рафену самого Фабия: высокие неподвижные фигуры, от которых исходило ощущение опасности.
Скрип заржавленных механизмов заставил его обернуться. Створки ворот, входившие друг в друга, как зубья пилы, разошлись в стороны, и из них вышел человек в длинном бесформенном одеянии — вроде того, которое он видел на убитом. Обвитая мускулами рука с кожей цвета старой дубленой шкуры, поднялась, чтобы откинуть капюшон.
— Если ты желаешь умереть прямо сейчас, родственничек, наше зверье устроит тебе это. А если не хочешь — я б советовал тебе не делать резких движений.
Его прилизанные волосы, если их отмыть, были бы серебристо-серыми; они обрамляли старое, покрытое шрамами лицо с тяжелой челюстью, которую подчеркивала косматая борода. У седого пришельца не было глаз — пустые глазницы были забиты толстыми комками ткани, оплавленной, как воск. Тонкие и резкие чернильные линии виднелись на впалых щеках и вокруг шеи, складываясь в угловатые буквы на языке, которого Рафен не знал. Но некоторые знаки были ему знакомы — он признал руны, которые использовали племена, населявшие Фенрис. Старик показал зубы — желтоватые клыки, видневшиеся из-под верхней губы.
— Назови своего господина, — потребовал он.
— Ты… сын Русса… Космический Волк… — Рафен не мог поверить. Космический десантник из лояльного Ордена, даже старый, слепой ветеран без оружия и доспехов был последним, что он ожидал увидеть здесь.
— А ты — нет, — заметил слепой воин, и шумно принюхался, — я бы сказал точно, если бы в твоих венах был лед. Да и ты бы не стал тратить время попусту и попытался меня убить. Поэтому спрашиваю еще раз. Кто твой господин?
Рафен не видел смысла скрывать свое происхождение; если бы у Космического Волка были глаза, он сразу получил бы ответ, увидев выжженный на его плече знак — слезу с крыльями.
