Это правда. Горькая, даже страшная, но правда. На темной чаше весов лежит очень много всего. На светлой — всего лишь себряная фигурка коня. И, пожалуй, надежда.
Выхожу на улицу. По Ленинградскому проспекту сплошным потоком несутся автомобили, все больше иномарки. В сером небе плывут рекламные щиты. По тротуару идут люди, много людей. Говорят, в Москве сейчас официально живет двенадцать миллионов человек, а на самом деле — все двадцать. Огромный чужой холодный мегаполис окружает меня, громоздит вокруг лабиринты из зданий, улицы и переулки становятся ловушками, метро — одной гигантской западней. В горах Гиндукуша я не чувствовал себя так одиноко, как сейчас, посреди громадного города.
Что ж, когда не знаешь, что делать — делай, что должен. Эта древняя мудрость несколько успокаивает меня. Надо пообедать, отдохнуть. В кино сходить, что ли. А в шесть вечера, то бишь в восемнадцать ноль-ноль, у меня встреча с бойцами Витька, работающими у Богдашвили. Витёк называет их то ли «следящими», то ли «смотрящими». Бойцы будут ждать меня в баре «100 ампер» на Второй Бауманской улице. Их клички — Чирик и Хазар. Пароль для встречи — фраза из любимого кинофильма Витька «Крестный отец»: «У каждого из нас найдется, что рассказать о своих невзгодах». Отзыв: «Я этого делать не собираюсь». Я этот фильм не смотрел, но знаю, что он про итальянскую мафию в Нью-Йорке. На следующий день после пьянки в сауне похмельный Витёк взахлеб рассказывал мне про Вито Корлеоне, сыпал фразами, описывал персонажей.
— Это, Артамон, кино про жизнь. Настоящее. Я его раз тридцать смотрел.
Витёк, как я понял, мечтает быть похожим на настоящего Крестного отца. Для этого он завел себе шляпу и подбритые усики. В его группировке, или бригаде, царит строгая дисциплина. Авторитета Галимого знают по всей России. Знают и боятся.
До бара я доезжаю на такси. «100 ампер» принадлежит Богдану. Он вообще многостаночник — занимается не только торговлей оргтехникой, но и владеет рынком, несколькими магазинами, барами и ресторанами. Бригада Витька охраняет весь этот бизнес. «Крышует», получая за свои услуги долю от прибыли. Задачи у «крыши» разные — от выяснения отношений с другими бригадами до разборок с конкурентами. В современной России чаще всего финалом таких разборок становится труп несговорчивого предпринимателя. «Грязную работу» выполняют люди, называемые английским словом «киллер». Про киллеров снимают фильмы, пишут романы, они фигурируют в сводках новостей.
Я отныне — киллер. Наемный убийца. Если повезет, смогу сколотить приличный капитал. Гарантиями того, что меня не «замочат» свои же, чтобы скрыть следы, является мое близкое знакомство с Витьком. По крайней мере, сам он именно так успокоил меня, когда разговор зашел об этом.
В баре царит полумрак, за стойкой скучает бармен в белой рубашке и галстуке-бабочке. Почти все столики свободны. Меня ждут в отдельном кабинете справа от входа. Отодвигаю занавеску, вхожу. Чирик, вертлявый малый с прилизанными волосами, пьет пиво. Хазар, смуглолицый громила в кожаном пиджаке, вертит в руках четки, перекидывая их через ладонь.
- Здорово, — я сажусь на свободный стул, произношу пароль: — У каждого из нас найдется, что рассказать о своих невзгодах.
- Здоровее видали, — бурчит Хазар.
- Ну, это… я этого делать не буду, — сверкает золотыми фиксами Чирик.
- Не «не буду», а не «собираюсь»! — мрачно поправляет его Хазар.
— Ты Артамон?
- Артем.
- Э, теперь ты по гроб жизни Артамон. Так Галимый сказал. Пить че будешь?
— Ничего.
— Вот, Богдан передал для тебя, — Хазар достает из внутреннего кармана мятый конверт, двигает его по столу в мою сторону
— А от нас. Подарочек, — хихикает Чирик, ногой подгребая ко мне черную сумку. Внутри что-то позвякивает.
Сумка небольшая. То есть просто маленькая. СВД в ней не поместится даже в полностью разобранном виде — ствол слишком длинный. Наклоняюсь, вжикаю молнией.
На дне сумки вижу пистолет ТТ с самодельным глушителем и две рубчатые гранаты Ф-1. Приехали.
- Это что? — киваю на сумку. — Уговор был на «плетку».
- Не кипишуй, — Хазар наклоняется над столом. — Работать будешь в офисе. Там одна комната всего. Закинешь «лимонку», дверь закроешь. Потом войдешь, сделаешь контрольный в голову — чтобы наверняка. Тачка будет ждать в соседнем переулке. Вопросы есть? Вопросов нет! Всего хорошего, как говорится…
- Мы с Витьком… с Галимым о другом договаривались.
- У нас проблемы?
- Я не буду брать это оружие, — говорю тихо, но твердо.
Хазар лезет в карман своего кожаного пиджака, достает серую угловатую телефонную трубку. Я уже знаю — это сотовый, по которому можно позвонить куда угодно. Хазар зубами вытягивает антенну, набирает номер.
— Есть разговор… Ага… проблема одна нарисовалась с вашим этим…
Он протягивает мне трубку:
— На, тебя Галимый.
Подношу мобилу к уху. Витек орет, как резаный:
- Ты че там, оборзел?!
- Мы договаривались на…
- Знаю! Но этот… форс-мажор получился. Давай, работай! Трудись, понял?! А то…
- Что «а то», Витя?
Тут Теплый адресочек бывшей Бикиной бабы пробил, ты там, кажется, тоже грелся? Если хочешь, чтобы у нее не был проблем, не создавай проблем мне. Ты меня понял?
— Да.
— Все, привет родителям.
Витек отключается. Я отдаю телефон Хазару, поднимаю с пола сумку, застегиваю замок.
- Быстро он тебя обломал, — скалится Чирик.
- Переночуешь на хате, — Хазар кидает на стол ключи. — Не бухай. Завтра, как дело сделаешь, отзвонись из будки. Много не базарь, скажи — «да» или «нет», и все. Номер, адрес хаты и номер машины для отхода вот тут.
— Все?
— Не, могу еще стихотворение рассказать.
Я забираю ключи, бумажку с адресом и телефоном, иду к выходу.
— Ключи в почтовке оставь утром, — кричит Чирик.
Меня опутали по рукам и ногам. Если наше сотрудничество с Витьком началось вот так, что же дальше будет?
Однокомнатная квартира на четвертом этаже панельной «хрущевки». Старые обои, старая мебель. На кухне дребезжит пузатый холодильник «ЗИЛ». За окном темно. Пью невкусный чай, смотрю на конверт. Почему-то мне кажется, что пока я не распечатал его, еще можно все вернуть, отыграть назад. Но это всего лишь иллюзия. Намек Витька на Надю и детей не оставил мне выбора. С подводной лодки выхода нет.
Отставляю в сторону пустую чашку, беру конверт в руки. Надрываю, достаю листок бумаги с текстом, напечатанным не на машинке, а на специальном устройстве, именуемом «принтер». Имя, отчество, фамилия. Адрес конторы, куда мне нужно будет подъехать завтра к девяти часам утра.
