— Где они сейчас?
— Они пошли искать еду. Некроны почти игнорируют выживших, что соответствует…
Костеллин поглядел на полки над небольшим очагом в углу, заставленные коробками с пастой.
— Нам нужно убираться отсюда, — сказал он быстро.
Они спустились на восемь уровней вниз, прежде чем уперлись в баррикаду, которую не могли разобрать. Костеллин в любом случае нуждался в отдыхе, так как его раны все еще представляли собой серьезную угрозу. Присев на ступеньку, комиссар долго изучал карту туннелей на инфопланшете.
— Очевидно, — сказал он, — туда, откуда мы вышли, возвращаться нельзя. Но рядом помечены еще несколько шахт. В каждой должен быть свой запас взрывчатки.
— Мы сможем их найти? — спросил гренадер.
— Есть вероятность. Как мы выяснили на своей шкуре, карта не слишком точна и совершенно не соответствует масштабу. Придется положиться на знания местных и молиться, чтобы некроны не уничтожили все эти здания.
— Женщины говорили об информаторах среди гражданского населения.
— Еще бы, — сказал Костеллин, снимая фуражку и шинель. — Даже если дело не в этом, нам предстоит большая работа, чтобы обыскать такую территорию. Думаю, это задание заставляет выйти из-под эгиды имперской аквилы.
Гренадер уставился на него в недоумении.
— Твоя форма, гвардеец. Ты сам сказал, что некроны гражданских не трогают, они ищут солдат. Если мы хотим свободно перемещаться по городу и расспрашивать население, то нам нельзя выглядеть по-военному.
В поисках одежды пришлось обыскать несколько квартир. Наконец комиссар и его подчиненный нашли два пальто, достаточно длинных, чтобы прикрыть бронежилет и кобуру. Костеллин сменил сапоги на пару ботинок, но не стал настаивать, чтобы гвардеец поступил точно так же. Цепной меч комиссар с сожалением вынужден был оставить, поскольку тот был слишком заметен, но тщательно спрятал его под досками пола вместе с фуражкой. Он все еще лелеял слабую надежду вернуться.
Гренадер оставил столько снаряжения, сколько смог, сначала даже пытался натянуть пальто на заплечный рюкзак. Карманы он набил гранатами, лекарствами, взял комплект по уходу за лазганом, даже запасные шнурки и предметы личной гигиены. Труднее всего ему пришлось со здоровым хеллганом, но и бросить его он не мог, так что осталось надеяться, что никто не станет пристально приглядываться к его правой ноге.
Маску и противогаз гренадер снял в последнюю очередь. Костеллин удивился, хотя это было ожидаемо, насколько юное лицо они скрывали. Хотя в гренадерские взводы брали только самых опытных бойцов Корпуса Смерти Крига, этот гвардеец выглядел лет на девятнадцать. Его бледные щеки покрывали прыщи, волосы были длинными и грязными, а глаза, обведенные черными кругами, смотрели так же безразлично и тускло, как линзы, скрывавшие их большую часть его жизни.
Наконец они были готовы и вышли в вечерний холод. Костеллин пробормотал короткую молитву Императору. Они направились к ближайшему входу в шахту, расположенному ближе к центру города и, соответственно, к гробнице некронов. На карту они старались смотреть как можно реже. Лучше, решили они, если всем будет казаться, что они скитаются безо всякой цели.
По пути им встречалось не много людей, куда чаще они слышали звуки удаляющихся шагов или замечали ускользающие от них тени. По мере того как сгущались сумерки, карта утрачивала всякий смысл, и они решили искать людей по домам. Выбив двери, наткнулись на напуганного мужчину с растрепанной бородой, угрожавшего им ножом. Костеллин сумел успокоить его достаточно, чтобы расспросить о пути к шахте, но тот отвечал бессвязно. Дальше по коридору они нашли беременную женщину, умолявшую взять ее с собой. Она подтвердила, что шахта недалеко, вход на эстакаде парой уровней выше.
Как только комиссар с гвардейцем вышли, то сразу же наткнулись на патруль из четырех некронов, заметив его слишком поздно, чтобы успеть спрятаться. Они завернули в ближайший магазин, а существа прошли мимо, даже не повернув головы в их сторону. Комиссар заметил, как молодой гренадер потянулся к хеллгану, и тихо велел ему не делать глупостей.
Вскоре они наткнулись на пожилого мародера, слишком занятого попытками извлечь из руин разбитый видеоприемник, чтобы заметить их приближение. Он согласился помочь им за определенную цену, и Костеллину снова пришлось останавливать порыв гренадера взяться за оружие. За старый хронометр комиссара мужчина пояснил, как пройти к шахте, и посоветовал им спуститься на десять уровней, обойдя обрушившуюся эстакаду. А еще он предупредил их о том, что они там встретят.
Один раб, отбившийся от группы и не заметивший этого, продолжал ковыряться в мусоре, несмотря на отсутствие надзирателей с дубинками. Гренадер подкрался к нему сзади, зажал рот ладонью, не дав тому пикнуть, и утащил в жилой блок. Там пленник стал яростно отбиваться и проклинать двух своих похитителей.
Гренадер в третий раз схватился за хеллган, и теперь комиссар не стал ему мешать. Загнанный в угол, раб отвечал на вопросы, но наглость вернулась к нему, когда он рассказывал о первосвященнике Амарете, которого железные боги, как он называл некронов, ценили так высоко, что пригласили в Высший Храм. По его словам, эту радостную весть принесли вчера вечером жрецы.
Костеллина куда больше интересовал распорядок смен в общине. Окольными расспросами, опасаясь выдать важность вопроса, он выяснил, когда вход в шахту остается без присмотра. Получив ответы, комиссар встретил вопросительный взгляд гвардейца и кивнул в ответ, добавив:
— Только тихо.
При виде ножа раб издал гневный крик, и гренадеру снова пришлось зажать ему рот. Раб вновь начал отчаянно сопротивляться, с куда большей силой, чем Костеллин ожидал от столь исхудавшего человека. Он оскорблял и угрожал, что его боги обрушат возмездие на убийц. Гренадер перерезал рабу горло, заставив его умолкнуть навечно. Посмотрев на труп, криговец от отвращения скривил губы — это было самое эмоциональное выражение, что Костеллин видел на молодом лице.
Они ждали до захода солнца, а потом — пока храмовый колокол начнет собирать рабов и надзирателей на богослужение. Костеллин радовался возможности отдохнуть, так как его раны вновь напомнили о себе. Гренадер тем не менее хотел отклониться от курса, чтоб казнить всех прихожан еретической церкви Амарета, добровольных или нет.
— В любое другое время, — сказал комиссар, — я бы, конечно, согласился. Но сейчас у нас есть цель важнее, и мы не можем ею рисковать.
Склад находился за плавильней, недалеко от ряда лифтов, обещавших ложный путь к отступлению. Даже если бы с ними был техножрец, способный заставить лифты работать и даже если бы Костеллин был уверен, что внизу не прячутся некроны, шахты лифтов, скорее всего, были заблокированы.
