И море услышало ее. В лицо Хёрдис ударил сильный порыв соленого ветра, откинул назад волосы, прояснил взор. Волны, только что светлые и спокойные, разом потемнели и заплясали, не давая кораблям сблизиться. Бурный вал вдруг взметнулся горой, корабли квиттов и фьяллей стремительно покатились по склонам водяной горы прочь друг от друга. Хёрдис видела, как колышутся наведенные ею мороки, призраки несуществующих кораблей, они дрожат и вот-вот растают, открыв фьяллям правду.
Но поздно! Море яростно забурлило, теперь корабли фьяллей взлетали на темных валах, как щепки, с треском ломались весла. Что-то огромное, как гора, черное и блестящее мелькнуло между «Красным Волком» и «Золотым Драконом». Отовсюду послышались крики ужаса. Мужчины не боятся битв, не боятся врагов, пусть и многократно превосходящих по численности; но таинственные силы духов, хозяев леса и моря, жителей подземелий и подгорий, приводят в трепет любого смельчака, заставляя ощутить свою слабость и беспомощность перед силами стихий.
Стремительный бурун ринулся к переднему кораблю фьяллей. Черная спина мелькнула в волнах и ушла в глубину; корабль взлетел на гигантской волне и рухнул вниз, две водяные горы сомкнулись над ним. Крики ужаса стихли и раздались снова; черная громада Большого Тюленя выпрыгнула из воды, подкинув на спине корабль, которому не уступала размером. С «Золотого Дракона» уже были смыты все щиты и весла; с треском, едва различимым за грохотом валов, рухнула мачта. Казалось, лишь несколько человек цепляются за борта и скамьи там, где какие-то мгновения назад была сотня воинов. Черные крупинки заплясали на волнах, и не верилось, что это головы утопающих. В доспехах, с оружием далеко не уплывешь, особенно когда над головой смыкаются водяные горы, а рядом беснуется исполинское чудовище.
Как воплощенная смерть, Большой Тюлень метался между кораблями фьяллей, подныривал под них, опрокидывал большие лангскипы, крушил хвостом и головой, ломал пополам снеки*. Нарочно за людьми он не охотился, но десятки и десятки фьяллей шли на дно, обессиленные ужасом, от которого отнимались руки. Все шестнадцать кораблей уже качались кверху дном, разбитые в щепки, фьялли из последних сил плыли к близкому берегу или цеплялись за обломки, но кольчуги и стегачи тянули их на дно.
А корабли квиттов поспешно уходили на юг. Гримкель и его люди не очень поняли, что за чудовище бесится перед усадьбой Фрейвида и не сама ли Мировая Змея всплыла на поверхность, проголодавшись. Моля Тюра о спасении, квитты изо всех сил налегали на весла, не оглядываясь и даже не желая знать, что стало с противниками.
– Уходишь… – чуть слышно шептала Хёрдис, провожая глазами сияющий позолотой хвост «Красного Волка». Она уже не стояла, а сидела на мху, не имея больше сил держаться на ногах. Усталость вчерашнего дня, ночи, утра, нечеловеческое напряжение ворожбы и потери крови разом обрушились на нее и обессилили так, что даже голос ей отказал. – Уходишь… Ты струсил, Гримкель ярл… Ты даже не посмотрел, кто все это сделал и зачем… Ты, мужчина, знатный ярл, оказался слабее меня, одинокой и слабой женщины…
Вместе с силой ушла и злоба, душу наполнили усталость и равнодушие. Теперь Хёрдис было все равно, много ли фьяллей спасется и что они будут делать дальше. Волшебное огниво казалось тяжелым и ненужным куском железа. Ей хотелось забраться поглубже в чащу ельника, найти местечко помягче, зарыться в мох и заснуть. И спать долго-долго.
А буря успокаивалась так же стремительно, как и началась. Волнение моря улеглось, разбитые остовы фьялленландских кораблей прибивало к берегу. В волнах носились весла, щиты, обломки корабельных снастей. Мокрые и дрожащие фьялли выбирались на берег, шатаясь и едва держась на ногах. Падая в волнах прибоя, они на четвереньках ползли на берег, в кровь обдирая об острые камни руки и колени, но не замечая боли. Пережитый ужас гнал людей прочь от моря, подальше от этой неверной стихии, обманчиво спокойной, но таящей в себе такую опасность. От грозного войска осталось… Сколько бы их ни было на самом деле, сейчас каждому из них казалось, что он чуть ли не единственный, кто чудом спасся из жадной пасти морского чудовища.
Хродмар лежал лицом вниз, прижавшись щекой к прохладному влажному песку. По всему телу разливались слабость и дрожь, голова кружилась, и казалось, будто его все еще бьют и гоняют жадные свирепые волны. Перед глазами плыли огненные круги, в ушах шумело, горло горело от морской воды. Из последних сил Хродмар прижимался к песку, стараясь прийти в себя. Все-таки он выплыл. Он видел прямо возле себя блестящую, черную с бледно-серыми мелкими пятнами спину того самого Большого Тюленя, о котором рассказывала Ингвильда, о котором кричала со скалы ведьма…
Ведьма! Не дух Квиттингского побережья лишил Хродмара бодрости и сил. Он видел ее. В последний миг перед тем, как хвост чудовища ударил по носу «Кленового Дракона» и бросил корабль в пасть бушующих волн, он успел заметить над откосом знакомую до мутной ненависти женскую фигуру. Обгорелая, исхудалая, страшная, как гость из подземелья Нифльхель, мертвая ведьма стояла над морем и выкрикивала проклятья. Это она, сгоревшая ночью в усадьбе, выползла из-под углей, чтобы продолжать вредить им. Пожар не избавил их от нее, она будет пакостить снова и снова. Хотя куда уж хуже?
Корабли… Ни в одной, даже самой тяжелой, битве Торбранд конунг не терял всех своих кораблей. И не такого исхода ждал Хродмар – лишиться своего первого корабля в первом же походе! От горя, стыда и досады ему не хотелось открывать глаза, хотя он знал, что лежать так больше нельзя. Он должен встать и идти смотреть, сколько людей с его корабля сумело спастись. Жив ли Торбранд конунг? А Модольв? Кольбейн ярл и Асвальд, возьми его тролли? Нужно было встать, но не было сил пошевелиться. «Ведьма жива! Жива!» – неотступно стучало в голове. А раз она жива, то беды не кончились. Ему еще понадобятся силы. А где их взять?
Только к вечеру дружина Торбранда конунга кое-как пришла в себя. Все корабли, выброшенные прибоем на берег или болтающиеся в волнах среди крупных камней, были пригодны теперь только на дрова. Из людей в живых осталось чуть больше двух третей. Остальные утонули или были проглочены квиттингским чудовищем – об этом не хотелось думать.
Собираясь кучками, фьялли искали друзей и родичей, с облегчением обнимались, вместе шли искать еще кого-то – к сожалению, нередко поиски были напрасны. Выброшенных морем раскидало так далеко, что выжившие собрались только к вечеру. Идти дальше в глубь Квиттинга никому не хотелось. Тяжесть потерь и страх перед злыми духами этой земли подорвали силы фьяллей.
