Поскольку он был арфистом, во время танцев он обычно играл для других, а не плясал сам. Но однажды Маллан заметил во время перерыва между танцами, что Робинтон болтает с тремя местными девушками, подошел и ткнул его локтем в бок.
— Я тебя подменю на время. Давай, выбирай себе пару.
Последовал еще один толчок под ребра, сопровождаемый подмигиванием. Робинтон попытался было возразить, но Маллан уже обратился к одной из девушек:
— Ситта, он у нас застенчивый. Он все время играет для танцоров, а сам танцевать не умеет.
— Это я не умею?! Еще как умею! — возмутился Робинтон и поспешил пригласить Ситту на танец.
Он и прежде поглядывал на эту стройную, миловидную девушку со слегка раскосыми глазами. Сейчас, ради Встречи, она облачилась в ярко-голубое платье, и этот наряд очень ей шел. Правда, Робинтон никак не мог сообразить, как же следует с ней беседовать, чтобы не ляпнуть что-нибудь неуместное.
— Я думала, ты никогда меня не пригласишь, — с притворной скромностью сказала Ситта, вложив свою изящную ручку в загрубелую от постоянной работы со струнными инструментами ладонь Робинтона.
— Мне давно этого хотелось, — чистосердечно признался Робинтон.
— Значит, пришла пора, арфист! — дерзко отозвалась Ситта, и они очутились на танцевальной площадке и поклонились друг другу, как и другие танцующие. А потом зазвучала музыка — на этот раз быстрая, так что Робинтону не представилось случая обнять девушку.
Ситта была благовоспитанной девушкой и потому после двух танцев предложила Робинтону пригласить кого-то из ее подруг — чтобы не давать окружающим повода для пересудов. Робинтон тут же согласился; все-таки он — арфист, и ему не следует открыто выказывать предпочтение только одной девушке. По крайней мере, пока что — не следует. А во-вторых, ему действительно хотелось танцевать. Это было так здорово! Он танцевал с Трианой и Марциной. Триана оказалась девушкой веселой и заводной, ее, похоже, больше интересовал сам танец, чем партнер. Марцина была милой и предупредительной. А потом Робинтону пришлось вновь вернуться на свое место и играть дальше.
Триана отправилась искать себе другого партнера — правда, на прощание сказала Робинтону, что он танцует замечательно и ей очень понравилось. А Ситта и Марцина устроились у помоста, на котором сидели музыканты, и стали ждать, пока Робинтон освободится.
Следующие несколько дней, куда бы Робинтон ни шел, ему все время попадались на пути Ситта и Марцина — как бы случайно, между делом. А потом он отправился в очередное путешествие, навестить своих подопечных, и отсутствовал четыре дня. Вернулся поздно вечером, и как-то так вышло, что Ситта в это время сидела в главном зале. А потому само собой получилось, что она принялась опекать Робинтона, раздобыла для него горячую еду и питье… И согрела ему постель — в честь возвращения.
Робинтон воспользовался тем же условным сигналом, которым пользовался Маллан: прислонил стул к столу. Теперь старший подмастерье должен был вообразить, что заглядывать в его комнату не следует. А потом они с Ситтой познали друг друга, и Робинтон счел, что эта сторона жизни воистину хороша. С тех пор Ситта ловко подкарауливала его вечер за вечером. Робинтон даже начал думать, что чутьем она не уступает дракону. Марцина, правда, с недельку дулась, но это не помешало ей и Триане танцевать с Робинтоном — правда, не больше двух танцев подряд.
Возможно, Ситта лелеяла мечту сделаться супругой арфиста, но Робинтон пока не мог позволить себе сколько-нибудь серьезных, длительных отношений — по крайней мере, до тех пор, пока не получит постоянное назначение. Зато он выяснил, что это очень приятно — когда о тебе заботится любящая подруга. Хотя и совсем не похоже на заботу любящей матери.
* * *
Робинтон часто получал новости из цеха арфистов и знал, что Мерелан хорошо себя чувствует и по-прежнему прекрасно поет. Он регулярно получал со скороходами письма от матери и так же регулярно писал ей сам.
Появились как-то Ф'лон с Сайманит'ом и принесли весть о том, что Карола заболела и к ней вызвали мастера-целительницу Джинию. Весь Вейр охватило беспокойство — ведь Фейрит'а еще довольно молода для королевы. Смерть любого дракона была потрясением для Вейра, но потеря королевы становилась истинным бедствием.
Ф'лон тоже был мрачен.
— Если честно, чисто по-человечески я никогда не питал особой любви к Кароле. Но все-таки она — всадница…
— Так что, Фейрит'а может вот-вот уйти?! — воскликнул Робинтон. — Но ведь Вейру нужна королева!
— Она у нас есть, — напомнил Ф'лон. — Из последней кладки. Конечно, она очень молода… И, по чести говоря, я очень жалею, что Неморт'а выбрала Йору, а не кого другого!
У него вырвался раздраженный вздох.
— Почему? — спросил Робинтон. Его сейчас больше занимала возможная потеря королевы, чем неприязненное отношение Ф'лона к Йоре.
— Почему? Да потому, что она боится высоты! Ты себе такое представляешь? Ну да ладно. Сайманит'у Неморт'а нравится, да и мне куда симпатичнее пышечки, а не вешалки костлявые, вроде той же Каролы.
— А ты не думаешь, что бронзовый твоего отца не захочет так просто уступить тебе дорогу? — спросил Робинтон, изумленно уставившись на друга.
Он знал, что Ф'лон честолюбив и что право подняться в брачный полет с королевой всегда служило предметом состязания для бронзовых всадников. Так почему Ф'лон не принимает в расчет тот факт, что отец намного опытнее его?
У Ф'лона хватило совестливости сконфузиться.
— Ну, ведь даже С'лонер не вечен. А Сайманит' — прекрасный бронзовый.
— В этом я ни капли не сомневаюсь, — поспешил согласиться Робинтон.
«Спасибо, арфист».
Робинтон кивком попросил Ф'лона придвинуться поближе.
— А он из-за всего этого не волнуется?
— Пока до дела не дошло — нет. Ты же сам знаешь: драконы редко задумываются о завтрашнем дне. Потому-то им и нужны всадники.
За три дня до Окончания Оборота госпожа Вейра умерла; она до последнего мига отважно сражалась со смертью. Робинтон ощутил боль Сайманит'а, вызванную этой потерей, но не стал никому ничего говорить, пока весть не передали барабанной связью. Скорбное известие наложило свой отпечаток на празднества. Все горевали и о золотом драконе, и о всаднице. Робинтон был особенно печален: он был одним из немногих в холде Плоскогорье, кто знал и госпожу Вейра, и ее королеву лично. Но вышло так, что у него оказалось не так уж много времени для скорби: Лобирн сообщил, что мастер Дженелл велит подмастерью вернуться в цех арфистов. Его ждет новое назначение.
