Фрейя взглянула на лицевую пластину дредноута. Длинная щель в броне была темной — абсолютно непроницаемый колодец. Хотя он не подавал никаких внешних сигналов, девушка остро чувствовала, что Альдр несчастен, словно он плакал. На мгновение в ее уме возник образ Кровавого Когтя, скользящего по изъеденному ветром льду, размахивая клинками. Свободно развеваются длинные волосы. Воин исполняет свое предназначение и потому захвачен животной радостью.
Больше такого никогда не будет.
— Мне очень жа…
— Довольно вопросов. Еще много работы.
Фрейя послушно замолчала. Она уже увидела, как подвезли ящики с медикаментами и провизией, которые нужно было куда-то ставить. Поклонившись дредноуту, она направилась к хускарлу, руководившему доставкой. Но, уходя, она кинула взгляд на громадные очертания неподвижного Альдра.
Фрейя смотрела недолго, чувствуя, что и без того слишком далеко вторглась в его личное пространство. В любом случае, ей не нравились чувства, которые пробуждали в ней разговоры с дредноутом. На протяжении многих лет, раненная тем, что случилось с ее семьей в Этте, она возмущалась Небесными Воинами почти столь же сильно, как и преклонялась перед ними. Теперь, когда война пришла на Фенрис, все старые чувства испытывались на прочность, причем неожиданными способами.
Девушка привыкла жить с неприязнью к космодесантникам. Возможно, она могла бы полюбить их, как отец, или презирать, как Тысяча Сынов. Но что она определенно не могла вынести, так это зародившегося недавно чувства. Она знала, что должна избавиться от него или оно помешает ей в грядущем сражении. Оно было чуждо ей и совсем не свойственно Фенрису, слабое и глупое.
Но ничего не получалось. Стараясь изо всех сил, Фрейя ничего не могла с собой поделать.
Теперь я заглядываю в их души, вижу, какую жизнь они ведут, какой выбор они сделали… Вот к чему я пришла.
Кровь Русса, мне жаль их!
— Фенрис хъолда!
Харек Железный Шлем мчался по разрушенной улице, не заботясь о пулях, горохом колотившихся о его боевой доспех. Его свита отставала лишь на шаг, целых два десятка элитных воинов в терминаторской броне. Когда они бежали, под тяжелыми ботинками трескались плиты дороги. Их наплечники были покрыты кровью — у некоторых в результате проведенного перед битвой ритуала, у других из-за боев в последние четыре дня. Никто из воинов не спал все это время; они даже не выходили из боя. Неумолимо и неотвратимо ударные силы Волков крушили, резали, стреляли и прорубали себе путь к городскому центру.
Все это время Железный Шлем дрался с яростью, словно вернулся в юность, широкими взмахами вращая двуручный ледяной клинок, перерубавший врагов пополам. Он не использовал огнестрельное оружие, предпочитая рукопашный бой. Большинство гвардейцев поступали так же, нападая с когтями, клинками и топорами, крича и рыча, обрушивая смертоносное оружие на хрупкую броню тех, кто осмеливался встать у них на пути.
— Башня! — прорычал Железный Шлем, кивая вправо. Его Стая мгновенно изменила траекторию. — Наверх.
Охотящаяся Стая свернула с широкого, прямого шоссе, окруженного рядами высоких жилых блоков. Когда-то здесь были рельсы, ведущие в центр города, и поднятые над дорогой пешеходные пути. Теперь же, после мощной бомбардировки, вся улица превратилась в окутанную дымом долину искореженных металлических прутьев и оплавленных воронок. Клубы дыма закрывали все вокруг, едкие и жгучие из-за стрельбы тяжелых болтеров. Дома, обступившие улицу, стали незрячими: стекла вылетели еще до начала наземной операции. Все районы города обратились в пустыню, и все это лишь за три дня интенсивной деятельности Волков.
Шоссе вело к группе пирамид. Громадная многополосная артерия когда-то гудела гражданским транспортом и полугравитационными летательными аппаратами. Теперь же здесь лишь потрескивало пламя и слышался отдаленный грохот танков. Волки прошли изуродованную местность подобно волне расплавленного металла, свободно окружая нужные объекты, уничтожая убежища, быстро и яростно отвечая на огонь защитников.
Впереди, справа от шоссе, виднелась одинокая башня, все еще занятая защитниками. Когда Стая приблизилась, мощные залпы раскрошили дорожное покрытие вокруг Волков, разбивая то, что еще осталось от дороги, и превращая щебень в шрапнель. Среди гавкающих выстрелов легкого стрелкового оружия слышался грохот и посильнее — в здании явно имелась артиллерия и обстреливала Волков, рвущихся к башне.
Огневой заслон был мощным. Слишком мощным. Солдаты стреляли, охваченные ужасом перед тем, что сотворят с ними Волки, если доберутся до здания.
Вы не зря так боитесь, предатели. И мы за это благодарны — ваш страх быстрее приведет нас к вам.
— Пора заткнуть эти дырки! — проревел Железный Шлем, молниеносно кидаясь к основанию башни. Подчиняясь инстинкту, он метнулся в сторону. Секундой позже место, где только что находился Волк, исчезло во взрыве кордита и прометия. — Они на шестом этаже.
Воины без промедления рванули к башне. Первый этаж когда-то был красивым, из стекла и стали, украшен эмблемой Ока, которое присутствовало всюду на Гангаве. Теперь от здания осталась лишь испещренная выбоинами оболочка из разбитых панелей и обожженных пласткритовых колонн.
Волки ворвались внутрь, огибая груды обломков и тлевшего мусора. Железный Шлем оставался на острие атаки, прорубая путь к шахтам лифта, сооруженным в центре строения.
— Мы сможем их использовать? — рявкнул он по каналу отряда.
Волчий гвардеец по имени Рангр со щелчком открыл переносной ауспик, посмотрел на данные и покачал головой:
— Заминирован.
— Тогда выкури их оттуда! — скомандовал Великий Волк, жестом подзывая брата Эсгрека, державшего в гигантских бронированных руках тяжелый болтер.
Титаническое оружие прогремело, выстрелив в неподвижные клетки лифта. Взрыв поднял целое облако обломков. Эсгрек одну за другой уничтожил все шесть клеток, обрушив их в бездонные шахты. Когда он закончил, прямоугольные колодцы зияли открытыми черными ранами.
Не дожидаясь, пока стихнет пламя, Железный Шлем бросился в ближайшую шахту, допрыгнув до противоположной стороны и вцепившись в металлическую решетку. Стальные прутья гнулись под его весом, некоторые вырывало из пласткритовых стен, но Волк упрямо полз наверх, словно гигантское, закованное в броню насекомое.
Остальная Стая поступила так же, прыгнув в зиявшие дыры оставшихся пяти шахт, чтобы лучше распределить вес в полуразрушенной постройке, и забираясь наверх. Словно крысы в канализационных стоках, Волки стремительно поднимались по шахтам, цепляясь за металлические прутья, с поразительной легкостью преодолевая тяжелейший путь.
