Данте встал в центре каменной звезды и склонил голову.
— Родичи. Кузены, — он поднял глаза и встретился взглядом с Сетом. — Нет таких слов, какими я могу высказать свою благодарность за вашу помощь в час нужды Ваала. Мы заплатили за неприкосновенность Великого Ангела нашей драгоценнейшей кровью. И после этого горя я должен взять ответственность за то, что случилось, — лорд Кровавых Ангелов медленно вздохнул. — Я виноват. Ответственность за эти кровавые бесчинства падает на меня, и я принимаю ее без возражений. Как сказал мой благородный кузен лорд Сет, за состояние моего Ордена могу отвечать только я. Именно моя гордыня привела нас сюда.
— Прекрасные слова, — сказал Орлок. — Но что насчет выбора, который вы попросили, нас сделать, Данте? Что насчет десятины, которую вы просите у наших Орденов? Что мы должны предпринять по этому вопросу?
Несколько из собравшихся воинов взглянули на Сета, ожидая, что откровенный Расчленитель заговорит, но тот молчал.
— Просьба остается в силе, — сказал Данте. — Я не могу сделать, большего, кроме как просить вашей помощи. Но я не затаю злобы на любого Магистра, который выступит против. Я не сделаю попыток заставить вас. Выбор целиком ваш.
— Он должен быть единогласным, — сказал Сентикан. — Без единства все это бессмысленно.
Армис пошевелился.
— Вы понимаете важность этого, лорд Данте? Давайте внесем ясность. Если голосование пройдет против вашей десятины, то это будет означать роспуск Кровавых Ангелов.
Данте торжественно поклонился.
— Я приму любой выбор, который сделает конклав.
— Тогда начнем голосовать, — Сентикан мотнул скрытой под капюшоном головой. Его слова повисли в воздухе, никто не был готов говорить первым.
Кровавые Ангелы и Расчленители, Вермилионовые Ангелы, Сангвинивые и Обагренные, Легион Крови и Кровавые Мечи, Пожиратели Плоти, Красные Крылья и Кровопийцы, эти воины-лорды и каждый из других Орденов преемников собранных в зале, застыли в молчании, которое, казалось, будет продолжаться вечно.
В конце концов, именно Сет вышел вперед. Его лицо все еще горело от затягивающихся ран, но мощь в глазах воина не потускнела.
— В моем Ордене есть литания, которую мы произносим в последний день испытаний, когда воин заканчивает вступление в наши ряды и зарабатывает имя Адептус Астартес, — он медленно подошел к Данте. — Молитва Посвященного. У каждого Ордена есть собственный вариант, но это в ядре того, кто мы есть. Эти слова создают нашу связь, наше упорство в достижении цели, — Сет сделал паузу, и когда он заговорил снова, резкая честность его слов коснулась каждого воина в чертоге. — Ибо он сегодня, тот, кто пролил кровь со мной, да будет моим боевым братом навечно.
Расчленитель вытащил нож и провел им по ладони, следом за сталью возникла линия крови. Сет протянул руку и клинок Данте. Кровавый Ангел повторил жест и два Магистра, сжали ладони вместе, смешивая алое.
— Я дам вам людей, — сказал Сет. — И так поступит каждый преемник здесь. Ваше будущее будет в безопасности.
Очень немногое удивляло Данте, но сейчас он испытал именно это чувство.
— Почему?
— Потому что это воля Императора, — улыбнулся Сет. — Он привел нас к этому месту, к этим обстоятельствам не просто так, а для урока. Проверить вас. Напомнить нам.
— Чтобы напомнить вам что?
Усмешка Сета расширилась, так что показались клыки, и Данте ответил тем же.
— То, что мы не кузены, Кровавый Ангел. Мы — братья.
С ОСТРОЖНОСТЬЮ Туркио снял сегменты силовой брони его боевого брата со стойки в зале арсенала, делая паузы, чтобы произнести несколько слов Молитвы к Оружию для каждой части доспеха.
Аджир наблюдал за ним, понимая, что кающийся игнорирует его. Наконец, воин заговорил.
— Он отдал свою жизнь напрасно, — сказал астартес. — Ты понимаешь это?
Туркио замешкался, а затем продолжил свою работу.
— Это то, во что вы верите? — космодесантник пробежал тонкой тканью по рубиновому символу на нагруднике доспеха.
— Корвус думал, что позволив себе умереть, так или иначе, закончит свое искупление? Поэтому он так сделал?
— Корвус сделал то, что он считал правильным. Именно поэтому я был горд называть его боевым братом.
Аджир поднял шлем погибшего воина и покачал головой.
— Он умер ни за что.
Туркио поставил нагрудник, и обернулся, чтобы подарить Аджиру тяжелый взгляд. Клеймо на его щеке, было мертвенно бледным и красным от гнева.
— Если вы действительно так думаете, то вы не знали его. И из-за этого, я чувствую к вам жалость.
— Я не понимаю.
Космодесантник покачал головой и отвернулся.
— Это ясно. Если бы вы знали Корвуса, если бы вы видели человека вместо клейма… Тогда, возможно, вы бы поняли.
Туркио ушел, оставив Аджира, смотреть в глаза пустого шлема.
РАФЕН смотрел, как его боевой брат уходит. Раны прошлых дней оставались свежими, и понадобится время, чтобы они зажили. Сержант вернулся к собственным обязанностям. Он чистил болтер шомполом, простая работа, помогающая сохранять концентрацию.
На него упала тень и воин поднял глаза.
— Брат-сержант Нокс.
Голова Расчленителя качнулась.
— Брат-сержант Рафен. У меня есть новости с конклава. Я подумал, что вы захотите знать. Десятина была одобрена всеми Магистра.
Чувство облегчения нахлынуло на Кровавыми Ангела.
— Спасибо.
— Мой господин и наша делегация должны возвратиться на Эритен, чтобы закончить кампанию, — продолжил он, — но прежде, чем мы это сделаем, есть другой вопрос, который я хотел бы с вами обсудить.
— Продолжайте.
Полуприкрытые глаза Нокса сверлили его.
— Мы не сходимся во взглядах, мы оба.
Рафен улыбнулся.
— Это совершенно определенно.
— Но я хочу, чтобы вы знали. В гробнице… я вспомнил кое о чем. Об общности между нами.
— Я тоже, — признал Рафен.
Нокс кивнул.
— И возможно, теперь вы мне не нравитесь чуть меньше.
— Я чувствую то же самое. — Рафен предложил Расчленителю свою руку. — Значит, пока наши пути снова не пересекутся?
Нокс пожал его ладонь.
— У меня есть чувство, что это случится скорее, чем любой из нас ожидает…
В двери зала вступил космодесантник в отделанной золотом одежде почетной гвардии.
— Брат-сержант Рафен?
— Кто спрашивает меня? —
— Магистр, — пришел ответ. — Вы вызваны к нему.
ДАНТЕ отвернулся от витража, когда Рафен, вошел и поклонился. Командующий подозвал его к себе и астартес пересек зал.
Рафен увидел, что Мефистион стоит рядом с окном, в тени, отброшенной красным солнечным светом. Псайкер кивнул, не было ни каких внешних признаков ран, которые он получил в сражении прошлой ночью. Рука Рафена дернулась от мимолетного призрачного воспоминания о силовом мече в ладони. С другой стороны комнаты, брат Корбуло ждал, наблюдая.
