Когда Поликон добрался до «Леман Русса» № 5, он обнаружил, что один человек из экипажа, как ни странно, выжил. Это была небольшая удача, но она подняла дух людей, в то время осматривавших машины на предмет повреждений, нанесенных бурей. Сто пятьдесят человек с нетерпением ожидали возможности нормально поспать в первый раз за долгое время. Но лишь немногим этот сон принес отдых.
Кошмары, мучившие их в ту ночь, были лишь предвестием того, что ожидало их в будущем. Утром колонна снова отправилась в путь. Солдаты говорили мало, многие нервно оглядывались через плечо, поспешно сворачивая палатки.
Когда колонна углубилась в котловину Озимандии, Банника неотступно стало преследовать чувство, что кто-то следит за ним. Отрывая взгляд от приборов, или вставая из-за аппаратуры после вахты, Банник отчетливо слышал, как кто-то словно шепчет в его ухо, или откуда-то издалека зовет его по имени. Однажды он мог бы поклясться, что видит, как кто-то стоит позади в тенях, когда Банник забирал пайки из шкафчика. Лейтенант сначала был уверен, что это Форкосиген, и уже собирался прогнать его, но когда обернулся, там никого не было.
Люди, всю последнюю неделю избегавшие друг друга, неожиданно снова начали разговаривать. Теперь они неохотно отправлялись спать, когда приходила их очередь отдыха, и проводили время, предназначенное для сна, играя в карты, беседуя, делая что угодно, лишь бы отогнать призраков, угрожающе маячивших где-то на краю сознания. Все, кроме Ралта, который однажды после сна вернулся совершенно бледный и теперь отказывался покидать башню.
Банник пытался отвлечься от кошмарных видений, играя в карты с Меггеном в снарядном погребе, когда внезапно зазвучал сигнал тревоги.
— Всему экипажу по боевым постам, — раздался в вокс-динамике голос Эппералианта.
— Что во имя Терры там случилось? — проворчал Мегген, сжимая в зубах сигару, хотя и не скрывал облегчения при мысли о том, что теперь будет на чем сосредоточиться.
— Скоро узнаем, — ответил Банник. Положив карты на снарядный ящик, который они использовали вместо стола, он пошел наверх. Мегген подошел к снарядному подъемнику и начал готовить боеприпасы к подаче в башню.
Когда Банник поднялся на командную палубу, Кортейн по воксу срочно отдавал приказы по колонне.
— Что случилось? — спросил Банник, садясь на свое место третьего наводчика.
— Экзертраксис отклонился от курса, и некоторые танки из роты «Леман Руссов» последовали за ним. Он бормочет какую-то чушь о шпилях Элидии, — ответил Эппералиант, не отрывая взгляда от приборов. Руки связиста мелькали над тактическими дисплеями, передавая приказы Кортейна другим машинам колонны. Некий таинственный прибор из оборудования Схоластика Псайкана, добавленный к аппаратуре, выводил на экран графики, испещренные опасно завышенными показателями психопомех.
— Лорелей?
Эппералиант кивнул.
— Очевидно.
— Ради Трона! Слушайте меня! — кричал Кортейн, обращаясь к остальным машинам колонны. — Не слушайте капитана, он под воздействием кристаллов. Не следуйте за ним!
Кортейн отвернулся от аппаратуры.
— Большую их часть я остановил, но три «Леман Русса» еще следуют за ним. А тут кругом зыбучие пески.
«Гибельный Клинок» шел в авангарде колонны, марсианские сенсоры позволяли проверять состояние грунта впереди.
— Судя по показаниям сейсмических сенсоров, он направляется прямо в полосу зыбучих песков, почетный лейтенант. Она глубиной более пятидесяти метров, дальше сенсоры не берут. Если он туда въедет, мы уже не вытащим его.
— Экзертраксис, прием, прием! — продолжал вызывать Кортейн.
Послышался всплеск помех, возможно, ответ, заглушенный атмосферным электричеством, и снова тишина.
— Эппералиант, можешь усилить сигнал?
— В том-то и дело, — ответил Эппералиант. — Это проклятая буря. Она заглушает все. Могут пробиться только самые плотные инфолучи, и мне приходится посылать их лазерными импульсами каждой машине индивидуально… — связист на секунду замолчал. — Вот и все, почетный лейтенант, он въехал в зыбучие пески.
— Зубы Императора… Аутленнер, подведи нас как можно ближе, насколько это будет безопасно. Эппералиант, вызывай «Атлант». Банник, вам с Ганликом придется выйти наружу, — Кортейн указал на экраны, куда выводилось видео с пикт-камер на корпусе танка — на лобовой броне, орудийных башнях, бортах и корме. На всех экранах виднелась лишь пелена красновато-серого песка, поднятого бурей. — Не видно ни черта. Вы будете моими глазами. Надеть полное защитное снаряжение, и будьте осторожны.
— Да, сэр.
— Хорошо, выполняйте.
Поднявшись в башню, Ганлик и Банник надели защитное снаряжение. Тяжелые брюки под шинель, перчатки до локтей, плотно прижимавшие рукава мундира, гетры на ботинки, закрывающие ногу между носком и обувью, капюшон с отверстиями для рта, носа и глаз, и длинные воротники под шинель. Сверху они надели респираторы. Застегнув карабины на поясах, и проверив воксы, они жестом показали Раддену, что готовы идти, и направились к люку, ведущему наружу.
Радден задраил люк на центральный трап, и они с Ралтом тоже надели респираторы и защитные очки. После этого Банник и Ганлик открыли верхний люк башни.
Сразу же башенный отсек наполнился клубящимся песком, ветер, ворвавшийся в узкое отверстие, взметнул внутри башни настоящий смерч. Бумаги и обертки от пайков разлетелись по башне. Ветер немного ослабел, когда Ганлик протащил свой массивный корпус в люк, Банник последовал за ним.
Когда лейтенант высунул голову из люка, казалось, ветер сейчас оторвет ее. Все вокруг было укрыто пеленой омерзительного серого цвета, единственным ориентиром оставалось чуть более светлое пятно на небе — там, где было солнце. Ганлик помог Баннику выбраться из башни, и захлопнул люк. Схватив Банника за плечо, второй наводчик повел его с башни на корпус танка. Там, под прикрытием башни, ветер был чуть-чуть слабее. Размотав трос со своего плеча, Ганлик пристегнул его к поясу Банника, а потом к своему.
— К танку? — прокричал Банник, указывая на поручень на корпусе «Гибельного Клинка».
Ганлик покачал головой.
— Не хватит троса! — крикнул он в ответ, его голос был почти полностью заглушен ревом бури. Они стояли лишь в метре друг от друга, но Банник едва слышал его.
— Держись ближе! — прокричал Банник, оглянувшись. — Туда, к «Атланту»! — он ткнул пальцем три раза, чтобы убедиться, что Ганлик понял.
Буря бушевала уже несколько недель, окутав всю планету пеленой песка. Когда тучи пыли закрыли солнце, температура опустилась гораздо ниже обычной для Калидара нормы — удушающей жары. И все же Банник и Ганлик обливались потом, с трудом преодолевая песчаные заносы, пригнувшись от ветра, вцеплявшегося в них словно острыми когтями. Ветер дул не постоянно, но бил порывами, будто мощными кулаками, то с одной стороны, то с другой. В одно мгновение Банник пригнулся, устояв под напором ветра, в другое едва не был сбит с ног, когда ветер внезапно поменял направление. Идти нормально было невозможно; если выпрямиться под такой бурей, она просто опрокинула бы их обоих, поэтому им пришлось согнуться в неестественном положении и почти бежать, широко расставляя ноги — очень утомительный способ передвижения.
