Сама женственность; накладывающиеся на её образ потоки души могли бы посоперничать даже с хаосом варпа. Он никогда не думал о таком, никто никогда не просил о таком. Его глаз был опасностью и загадкой. Один взгляд мог убить. Шивания была защищена от этого своей слепотой, однако закричала, почувствовав излучаемый из его лба свет, который она сравнила в яркости с маяком самого Императора. Ересь? Может быть.
— Ах, если бы у нас был образчик груза. Подумай, Солонэйц, какие наслаждения мы могли бы разделить?
— Или, какую боль? — добавил он.
Дрожь предчувствия вызвала видение следующего варп перехода: он в одиночку, в своей капсуле, в темноте, а внизу плещется жидкая лакримата, поющая свою коварную песню вечно бдительным силам Хаоса.
— Ты боишься! — засмеялась Шивания. — Лёд и страсть раненого навигатора! — она погладила шрамы на его груди и животе. — Я завидую твоему взору.
Она свернулась в его объятиях, напевая странную мелодию, и поглаживая его гладкую, белую кожу и длинные, тонкие волосы.
— Божественный мутант. — пропела она.
— Эй! Не говори так.
— Но ты же такой. Как и я, по правде. Нас терпят только из-за нашей полезности. Благословлён будь Отец Империума, за то, что мы смогли найти утешение друг с другом.
— Иногда, Шивания, ты говоришь опасные вещи.
— Верный навигатор, всегда охотно исполняет приказы, гнёт свою спину под кнутом Имперской доктрины. — высмеяла она ласково.
— Шивания! — он попытался отстраниться от неё, внезапно почувствовав, что она стала чем-то обвивающим и удушающим — Что ты говоришь? Прислушайся к себе!
— Я делаю это в течении многих лет! — резко сказала она. — Всегда слушаю только себя, с тех пор, как чёрный корабль пришёл, и забрал меня из дома!
— Ты астропат. Привилегированный, уважаемый! Твоя душа связана с Императором!
Она усмехнулась.
— Ха! Это выжгло мои глаза. Связывание — разве не синоним рабства?
Солонэйц покачал головой в замешательстве.
— Я не буду спорить с тобой. Но когда говоришь подобные вещи, помни, какой могла бы стать твоя судьба.
— И ты думаешь, что это лучше?
Она села и зачесала волосы назад. Её голос звучал сухо, будто голос опытного, утомлённого убийцы; женщины, чья плоть была покрыта шрамами. Солонэйц осознал, что нельзя по-настоящему узнать кого-либо, пока не разделишь с ним постель.
— Тебе легко быть таким благодушным, — горько сказала она. — Корабль здесь, корабль там. Можно менять места, пользуясь влиянием большой семьи. А что я? В сравнении, просто рабыня, сданная в аренду Схоластикой. Я не выбирала своё назначение сюда, навигатор. Твоя жизнь принадлежит тебе. А моя?
Она повернулась к нему лицом, и белые глаза между прикрытыми веками показались змеиными.
— Я принадлежу Фиддеусу и его клану. Моя свобода на борту этого корабля — лишь иллюзия.
— Ничего хорошего из этой беседы не выйдет, Шивания.
Она пожала плечами.
— Неважно. Я тебя обидела, шокировала. За это я прошу прощения. Ты мне нравишься. Тем не менее… — она вздохнула, её голос приобрёл задумчивый оттенок. — Наверное, было ошибкой покинуть корабль. Понимаешь, я не хочу возвращаться.
Солонэйц прикоснулся к ней.
— Забудь. Не говори ничего. Вернись ко мне.
Неохотно она прижалась к его боку.
— Иногда, великий страх приходит ко мне. Я чувствую, как бездонная пропасть ждёт, чтобы открыться у моих ног.
— Не сейчас. — прошептал Солонэйц, и крепко обнял её.
Граян Фиддеус руководил размещением груза, беспокойно шагая по грузовому трюму, в то время как члены экипажа тщательно закрепляли ящики. По настоянию Граяна, в трюм пыхтя и ворча, также спустился брат Габреус, сжимая в руках курящееся кадило с приобретенным в Ассирионе ладаном, и горсть недавно протравленных талисманов.
— Мы не можем быть слишком осторожными. — сказал Граян. — Этот материал, при всей своей ценности, довольно опасен. Я опасаюсь, что это может вызвать варп-протечку внутрь корабля. Габреус, я хочу, чтобы вся Дэа Брава была освящена заново; каждый уголок, каждый проход, каждая руна должна быть благословлена и умащена. Это понятно?
— Как ореол туманности, капитан. Не бойтесь, беспримерный дух Габреуса сокрушит и подавит любые миазмы варпа, ищущие входа!
Граян улыбнулся и похлопал по грузному плечу жреца.
— Я знаю, что могу доверять тебе, брат. Теперь я должен выследить наша маленькую «коммуникационную систему», и попросить её передать сообщение моему отцу. Я намерен попросить его устроить банкет для моего экипажа, в знак признательности от клана Фиддеус!
— Он наверняка успеет вырастить несколько поколений бычков, к тому времени как мы будем дома. — Усмехнулся Габреус.
От Граяна не укрылось, что между его навигатором и астропатом имеет место чувственная связь. По некоторым причинам это вызывало у него сильный дискомфорт. Он решил, что внутри Шивании кроется разнузданность. Быть может поэтому он не доверял ей. Иногда, когда он отдавал ей приказ, он чувствовал недоброжелательность в её поведении; в мимике лица. Он опасался, что она может изменить смысл его сообщений, когда она передаёт их, просто из озорства, чтобы вызвать конфуз и неудобство. Могло ли действительно такое случится? Шивания могла быть лазером, по сравнению с ровной, но маленькой свечой Бассоса, но Граян не мог заставить себя полагаться на неё.
Также он боялся, что она может плохо повлиять на Солонэйца. Кто знает, что твориться в голове навигатора? Ни для кого уже не секрет, что в прошлом он получил ужасные ранения, и после этого душевный срыв. Гомери просил его относится к навигатору с заботой, и приглядывать за ним. Инстинкты Граяна натягивались как удила, когда он представлял себе Солонэйца, находящимся в тисках непредсказуемой Шивании. Он решил, что серьёзно поговорит об этом с отцом по возвращении, нельзя больше брать на борт эту девушку. Экипаж корабля — закрытое сообщество, существующее почти что вне времени и пространства, поэтому для благополучия всего экипажа на корабле, нужно чтобы отношения между его членами были гармоничными. Один эксцесс, и вся деликатная структура может развалиться, особенно при возможности враждебного вмешательства варпа. Эта возможность тревожила Граяна больше, чем отказ двигателя или варп-шторм. Дэа Брава была его царством, и он был чувствителен к его настроениям.
Спустя несколько дней корабль приблизился к точке прыжка в варп, чтобы наконец отправиться на Землю. Граян, одолеваемый своими тревожными мыслями, сопровождал Солонэйца к навигационному блистеру, заодно пытаясь увидеть признаки напряжения и утомления в нём.
