И тогда заговорил отец.
– Возможно, – сказал он, – тебе в жизни придётся узнать, что сдержать такое обещание непросто.
А затем всплыло другое воспоминание – Склар, один из наиболее почитаемых вулканских наставников, пришедший в их город прочитать ученикам лекцию. В этот раз он согласился, впервые за свою двухсотлетнюю практику, читать лекцию не только старшеклассникам, но и учащимся средней ступени. Т'Пол, которой исполнилось десять, и которая недавно перешла к средней ступени, была несказанно рада столь редкостной удаче.
И вот она сидит в огромном лекционном зале довольно далеко от лектора, который не использует никаких усилителей звука, полагаясь исключительно на свой сильный, звучный голос. Не напрягая слуха, отчётливо слышит она каждое слово и зачарована каждым словом, величественным и безмятежным обликом старца и тем, как блестят в солнечном свете убелённые сединой волосы. Перед ней был тот, кто постиг Колинар – учение полного отречения от эмоций; тот, кто целиком посвятил свою жизнь стремлению к миру.
Начал он со слов о Сураке – почитаемом миротворце, чьё учение прекратило опустошительные войны, превратило проникнутую насилием цивилизацию в культуру, основанную на сострадании, цельности, логике.
– В своих ранних обращениях Сурак провозглашал столь благородный принцип, как полный отказ от насилия. Он не носил никакого оружия, ему нечем было защищаться – и всё же с помощью одних лишь слов одержал верх над самыми могущественными военными правителями Вулкана.
– Мы – наследники Сурака. Но мы ни в коем случае не должны позволить себе сделаться самодовольными или надменными, считая себя единственными во вселенной последователями этого великого учения. Кто может назвать ещё какую-нибудь цивилизацию, кроме нашей, где кто-то один стал проповедовать мир?
В аудитории наступила тишина. Не дождавшись ответа, Склар произнёс одно-единственное слово:
– Земля.
Будь слушатели землянами, по залу прокатился бы вздох изумления. Т'Пол чуть подалась вперёд, ожидая объяснения столь неожиданному ответу.
– Его имя было Мохандас К. Ганди, он жил в двадцатом веке на планете Земля в стране, называвшейся в то время Индия. Он был индус и верил в принцип ахимса, санскритское название доктрины полного отказа от насилия по отношению к любому живому существу. Исповедуя ахимса, Ганди-джи, как его называли, убедил индийцев прекратить внутренние распри и объединиться против общего врага – Великобритании, захватившей их страну и поставившей над ними правительство, которое обращалось с индусами, как с низшими существами.
– Его стратегия увенчалась успехом: путём ненасильственного протеста, без убийств, без войны, его соотечественники вынудили Великобританию оставить страну. Ганди-джи одержал великую победу.
– Позднее, однако, он был убит одним из своих соотечественников, которому претила мысль о единстве. Его учение не смогло изменить Землю; призрак насилия до сих пор продолжает преследовать землян. После смерти Ганди-джи на Земле было множество войн, и сама Индия была разделена на части – не без дальнейшего кровопролития.
Склар умолк; считай Т'Пол его способным на эмоции, она бы сказала, что в глазах его мелькнуло лукавство.
– Вот вопрос, который я хочу задать вам сегодня – не в ожидании ответа, но надеясь пробудить мысль. Этот вопрос остаётся спорным даже среди нас в общине последователей Колинар. – Он снова умолк на миг. – Должен ли был Ганди-джи защищаться от насилия? Должен ли он был иметь при себе оружие, чтобы защищать себя – не только ради самосохранения, но и для защиты мирного движения, которое возглавлял? Или же он был прав, позволив себя убить?
Никто не ответил, но по рядам слушателей прокатилось движение. Т'Пол и остальные с беспокойством переглянулись. Наконец, один из слушателей, подросток, поднялся с места.
– С вашего разрешения, Склар.
Старый лектор кивнул.
– Сурак не носил никакого оружия, но сумел убедить современников последовать его учению. Более того, он нередко рисковал, идя к известным своей жестокостью правителям.
– Вулканцы обладают весьма значительной способностью к самодисциплине, – отвечал Склар, – что, возможно, и обусловило более лёгкое распространение учения Сурака без того, чтобы вулканцы вернулись к насилию. Кроме того, Сурак в течение долгих лет испытал на себе много методов, прежде чем начать проповедовать своё учение – методы подавления склонности к насилию, которые мы используем и сейчас. – Сделав подростку знак садиться, он обратился к слушателям. – Наше правительство использует для предотвращения насилия защитные устройства… приспособления, которые можно назвать оружием. Наши космические корабли оснащены оружием, чтобы защитить себя в случае столкновения с представителями воинственных рас. И существует вероятность, что такое оружие случайно может быть использовано не только с целью самозащиты. Можем ли мы иметь его?
Т'Пол поднялась с места.
– С вашего разрешения, Склар.
Опять кивок.
– У нас есть право защищаться от рас, которые захотели бы нас уничтожить.
– Итак, теоретически, – произнёс Склар, – если некие воинственные инопланетяне станут угрожать нашей планете, нашей цивилизации, наше право будет защищать себя.
– Это будет наше полное право, – уверенно отвечала Т'Пол.
– Даже если это будет означать уничтожение расы захватчиков, – заключил Склар. И хотя он произнёс это с утвердительной интонацией, в словах его слышался и вопрос, вызов. Где проходит грань, когда дело касается насилия? Насколько мы должны следовать учению мира, если от этого зависит окружающий мир?
Т'Пол постояла ещё несколько секунд, тщетно пытаясь найти ответ, затем села. Остаток лекции она выслушала молча.
Когда же, открыв глаза, Т'Пол увидела перед собой пламя свечи, она опять была взрослой, и мысли её обрели долгожданный покой. Она сделала глубокий вдох и стала готовиться к ритуалу медитации, мысленно повторяя при этом стих из учения Сурака.
Каждое наше дыхание есть мир и покой. Каждая наша мысль есть мир и покой. Наше тело есть мир и покой. Наш дух, наша сущность есть мир и покой.
И позволяя себе погрузиться в пустоту, которая и была медитацией, Т'Пол ощутила в душе мир и покой. Она приняла решение. Она знает, как поступить.
Но тут всплыло ещё одно воспоминание, гораздо болезненнее предыдущих – воспоминание семнадцатилетней давности: она бежит в душных джунглях Ризы, преследуя Меноса и его сообщника, Джоссена. Оба были вулканцы, подвергнутые пластической операции, чтобы проникнуть в банду контрабандистов с планеты Агарон, и оба предпочли отринуть всё, что связывало их с Вулканом, и примкнуть к той самой банде, которую должны были обезвредить.
